"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

сверхмастерское владение светотенью. Его мучающие полотна выглядели
ошеломляюще и создавали в свое время пусть скандальную, но славу. Его
картину закрывали темно-зеленым сукном, чтобы зрители сначала осмотрели
остальные сто двадцать картин выставки, настолько полотно Караваджо ярко
выделялось и поражало...
"В чем же дело? - недоумевали иные современники художника и отвечали: -
Просто продолжение "идеи Джорджоне".
И это было более чем непониманием, ибо мягкая плавная мелодия Джорджоне
у Караваджо превратилась в неумолкающий, гневный, страдающий и жалующийся
крик.
По свидетельству очевидцев, чтобы "с неистовством передать
интенсивность света и тени", он писал в темной комнате, а из отверстия,
прорубленного в потолке, падал обнажающий луч света... Говорят, что иные
полотна писал с помощью наклонного зеркала, пытаясь лучше уловить
трехмерность предметов. Художник искал, как до него Леонардо да Винчи, а
после многие другие большие мастера.
Фигуры в своих картинах он стремился изображать выпукло, объемно, почти
осязаемо. Впечатляет уверенность неожиданных ракурсов и пересечений, которые
придают каждому движению "говорящий" оттенок...
Власть имущим слава его казалась дурно пахнущей, картины пользовались
популярностью у "простонародья". Потому его славу объясняли отсутствием
вкуса. Но слава есть слава, и многие, очень многие "...заботились иметь
удовольствие от его, Караваджо, кисти...".
И тем не менее травили. Вряд ли травля была организованной, скорее
стихийной и тем более злой. Он жил в мире, где отовсюду торчали злые языки,
те, что страшнее кинжала. Вспыльчивый, легко уязвимый, Караваджо нередко
оборонялся от злословия шпагой, обнажая ее в тавернах и на улицах. Мучили
его беспощадно. В ответ на любое обидное слово Караваджо поднимал кулак и
целил в лицо обидчику. Затем следовала дуэль, после дуэли - тюрьма и бегство
по всей Италии. Случалось, его избивали до неузнаваемости.
И в конце концов, он предался отчаянию. Когда в последний раз, уже по
ошибке, уловив в нем сходство с каким-то пиратом, его арестовали, пропало
последнее имущество и фелука, на которой он пробирался в Рим, художника
сразила тяжелая лихорадка. Он погиб как будто случайно, но в то же время
было в этой гибели что-то роковое - словно мстительный мрак, который он
рассекал лучом света, сразил его.


ХУДОЖНИКИ О ХУДОЖНИКАХ

ФРАНСИСКО ПАЧЕКО о ВЕЛАСКЕСЕ
Из книги "Искусство живописи, его древность и величие"

Диего де Сильва Веласкес, мой зять, занимает (с полным основанием)
третье место [в живописи]; после пяти лет обучения и образования я отдал за
него замуж свою дочь, побуждаемый его добродетелью, чистотой и другими
хорошими качествами, а также в надежде на его природный и великий гений. И
поскольку быть учителем - значит больше, чем быть тестем, да не будет
позволено кому бы то ни было присваивать эту славу.
Не считаю ущербом учителю хвастаться превосходством ученика (говорю