"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

творчества. Правильные фигуры иногда кажутся роботами. Мраморность
математики не греет. Художник постепенно приходит к мысли, что наука - не
самоцель, но основа нравственности, она "учит отличать добро от зла".
А Дюрер - человек добра.
Он казался большим ребенком: если верил - то чистосердечно, если
огорчался - впадал в меланхолию, если веселился, вокруг радовались все.
Людей жалел, старался никого не обижать, плохую работу собрата оценивал так:
он сделал все, что мог. Но из мягкого человека Дюрера ничего нельзя было
слепить. Он не подличал, не лицемерил, был в высшей степени справедлив.
Другим готов был услужить (не угодить!) и щедро раздаривал свое обаяние,
речь его почитали "сладостной и остроумной". Ко всему - скромен. Даже когда
пришла слава и стала столь велика, что сам Рафаэль прислал ему свой рисунок,
а лучшие живописцы Антверпена вставали, приветствуя его словно цезаря, - в
Дюрере нельзя было заметить и тени спеси. Замечали достоинство мастера.
Тот, кого толстосумы, богачи города, называли "дармоедом", стал
мыслителем, ученым, гуманистом.
"Искусство божественно и истинно". На автопортрете 1500 года
"сверкающие глаза" проповедующего художника горят вдохновением, фанатичным,
очищающим огнем.
"Это я, Дюрер, мастер и человек, кому столько дано и который жаждет еще
больше отдать".
"Это я, Дюрер, пришел сказать вам слово истины и повести за собой".
Человек с высоким лбом мыслителя "всегда полон образов" и ощущает
материальную силу времени, понимая свое творчество как ее неотъемлемую
часть.
Шел XVI век и гремела Реформация.
Ученый монах Лютер метнул молнию (по образному выражению Фридриха
Энгельса) в католическую церковь - молния угодила в пороховой погреб. Лютер
выступил против поборов, беззакония, бесстыдной лжи церковных властей. Дюрер
поверил Лютеру как богу. Лютер "обличал нехристей пап, что у нас грабят
плоды нашей крови и нашего пота".
Но Дюрер ведь - "Вашей мудрости покорный гражданин" (как писал он
бургомистру и совету города Нюрнберга). Дюрер осторожен, но отважен ли
Дюрер? Однажды корабль, на котором находился художник, уносило в открытое
море. Началась паника. Дюрер единственный воодушевил вопящего корабельщика.
Они подняли "малый парус" и стали приближаться к берегу.
Реформация требует "больших парусов". И просыпается у Дюрера дерзость,
ибо "одна лишь истина остается вечно". В гравюрах-иллюстрациях к
"Апокалипсису" Дюрер швыряет папу, епископов, императора, придворных вельмож
под копыта лошадей апокалипсических всадников - Мора, Голода, Войны, Смерти.
Земля очищается от нечисти... Художник уже давно говорит с народом языком
гравюры - самого массового и популярного вида искусства в те времена.
Гравюры расхватывались на ярмарках и праздниках, проходивших в Нюрнберге и
других городах.
Гравюры понятны и впечатляющи. Серии "страстей", больших и малых, - по
существу, рассказ не о библейских событиях, а о жизни народа.
Дюрер примыкает к сторонникам Реформации и шлет Лютеру в подарок свои
гравюры...
В своей знаменитой гравюре "Иероним в келье" он воспевает мудрый покой
уединения. Уютная комната напоена светом, а нимб вокруг головы старого