"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

змеиного гнезда! Присматриваемся и ощущаем в позе, выражении лица, взгляде
внука явно враждебный интерес к самому папе. Испытывающее касание острием
меча. А в злобной фигуре папы - затравленность.
Тициан "угадал" неизбежность поединка: Оттавио возглавит заговор против
папы.
Кисть Тициана - объективная кисть. За это называли его
естествоиспытателем, с явной любовью изучающим и ядовитое растение, и
целебную траву. Хотя в то же время и замечали: некрасивую заказчицу по ее
желанию превращал в прекрасную даму. Но суть в другом. И в душе самого
отъявленного льстеца, шута или тирана находил художник (если, разумеется,
обнаруживал качества человеческие) хоть малую склонность к раздумью или
искорку сожаления. Все, засыпанное трухой мелких помыслов и мелких желаний,
таящееся за могучими засовами.
Тициан срывал засовы.
Потому лица его моделей не однозначны - в них множество самых
разнообразных чувств и качеств.
Все биографы Тициана рассказывают трогательную историю, как фактический
властитель Европы Карл V благоговейно поднял однажды уроненную художником
кисть: признал высокую власть мастера.
Взглянем на портрет императора. Повелевающий судьбой народов; огнем и
мечом карающий непокорных; обрушивающий на противников армады войск;
человек, ленивейший жест которого мог и вознести и уничтожить, - этот
человек в темной одежде устало и одиноко сидит в кресле. Он еще жесток,
решителен, властен, но уже нерадостен и пуст его взор. Все ближе, почти
незаметной мышкой, столь страшной для слона, подкрадывается сомнение: а для
чего? В чем смысл не жизни вообще, а его конкретной жизни? Еще спокоен
император, но зреет в нем внутренняя борьба, поднимается душевная смута.
Тициан показал душу императора, и Карл V нарек его апостолом своего
века.
А ведь целых два года пройдет, прежде чем император соберется с
мыслями, отречется от престола и уйдет в монахи - спасать свою душу и
замаливать грехи.
Кто знает, не ускорил ли это решение Тицианов портрет, где так зримо
обнажилась тщета императорской жизни.
И император и папа мечтали назвать художника своим придворным
живописцем. Но странная вещь, Тициан, с удовольствием принимавший титулы и
награды, склоняющийся в низком поклоне перед купцом-заказчиком, наотрез
отказывался служить у папы и императора. Хотел быть первым художником своей
республики. Окончив где-либо заказную работу, тут же, не мешкая, удалялся
восвояси, в прекрасную Венецию. А впрочем, и республике знал, наверное,
истинную цену. Чтобы убедиться в том, достаточно взглянуть на портрет Пьетро
Аретино - писателя, памфлетиста, друга художника,
Аретино - частый гость в особняке Тициана на Бири Гранде. Там он
расточает ему похвалы, осыпает комплиментами. Зато в других домах,
случается, говорит совершенно противоположное. "Все знают, - заявляет
Аретино о своем друге Тициане, - что он возвысился благодаря мне".
Аретино - друг-враг. Желчь и лесть на кончике его талантливого бойкого
пера. "Бич царей" - таково прозвище Аретино, и действительно, он смело
обличал пороки иных августейших особ, его смех сравнивали с дьявольским. Но
вот небольшая, характеризующая его деталь: памфлетист очень любит, чтобы ему