"Виль Липатов. Еще до войны (Повесть)" - читать интересную книгу автора

платьишках, простоволосые и нешумные.
Минут через двадцать пароходишко появился на острой кетской излучине.
Другой народ - не улымский - закричал бы от радости "ура!", но улымчане,
наоборот, совсем притихли, еще теснее сдвинувшись, улыбались застенчиво и
робко.
"Смелый" забавно кренился на левый бок. Он был неустойчивым из-за
узости, и на носовой части палубы стояла бочка с булыжником, которую
матросы перекатывали с борта на борт, когда суденышко опасно кособочилось.
Перекатив бочку, матросы подходили к борту, мерили взглядом расстояние до
воды и уходили, сплевывая в реку, беззаботно смеясь.
Понятно, что матросов с берега узнавали.
- Который шеи нету - это Сережка Малининский, а кто рукава закатаны -
Семен Вагин, - послышалось на улымском берегу. - Ну, вылитый он! Да ты
лучшее, ты пуще глянь...
"Смелый" был ярко-белым, спасательные круги горели красным, труба
ядовито-зеленого цвета, а сама надпись "Смелый" сделана черными
полуметровыми буквами; на капитанском мостике стоял капитан Иван
Веденеевич, держал в руках жестяной мегафон и показывал им рулевому, куда
править. Пароход описывал плавную дугу, приближался, вырастал на глазах, и
улымский народ все притихал да притихал. Матери прижимали к груди детишек,
молодайки уже не перешептывались, старухи, вздыхая, придерживали
подбородки щепоткой пальцев; стали серьезными парни, с непроницаемыми
лицами молчали мужчины средних лет и ходячие старики.
- Охо! - вздыхали бабы. - Охо-хо!
За два года до войны в деревне не было еще ни почты, ни телеграфа, ни
телефона, и кто мог поручиться за то, что кособокий пароходишко "Смелый"
причаливает к берегу только с радостными новостями! Ведь это он, белый
пароход, примотал на плицах колес весть о войне в Китае, это он,
узкоплеченький, привез в деревню первого раненого с озера Хасан... Бог
знает что таилось теперь на борту белого парохода "Смелый"!
Пароход шипел паром и стучал по темной воде плицами, разбивая ее до
белой белости; капитан Иван Веденеевич подбоченивался рукой с мегафоном;
матросы, перекатив бочку, стояли плечисто в пролете; пассажиры, конечно,
толпились на палубе, любопытные к тому, что на берегу народу было так
густо, словно наступал праздник Первомай.
- Тихай! - знаменитым на всю область басом прокричал капитан Иван
Веденеевич и для приободрения улымского народа добавил: - Тихай, мать вашу
за ногу!
Пароходишко сработал назад маленькими колесами, шипнул паром коротко,
словно чихнул, и как-то разом прилип к яру, такому высокому, что верхняя
палуба "Смелого" оказалась внизу, и только вершинка ядовито-зеленой трубы
была с берегом вровень. Понятно, что улымчане от парохода невольно
попятились, безмолвные, как темная кетская вода, начали с прищуром глядеть
на капитана Ивана Веденеевича, который поднимался вверх по земляным
ступенькам с дерматиновой полевой сумкой в руках - на этот раз совсем
плоской. За ним шагал матрос с кипой газет и журналов под мышкой.
Вышедши на берег, капитан Иван Веденеевич остановился на самом
краешке яра, вынув из кармана трубку, неторопливо пыхнул дымом - трубка
была такая, что и в кармане не гасла.
- Доброго привету, мужики! - браво поздоровался Иван Веденеевич. -