"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

- Вот такие-то дела, Семен Василич! - тихо сказал знаменитый рамщик.
- Новому директору Савину шибко не потрафило, что я его не полюбил... Нет,
не полюбил! Мужик он, конечно, работящий, умный, непьющий, но я его не
полюбил, бог знат почему... То ли глаз мне его не нравится, то ли
директорска баба сильно в кости тонка, то ли директорски очки мне душу
воротят? А может, мне то не ндравится, что он кажно утро купатся да
физкультуру делат?.. Конечно, кажному подольше жить охота, но ты при мне,
при Медведеве, рукам не маши, в трусах по песку не бегай, свою бабу при
всем народе в ушко не целуй... Да ты слышишь ли меня, Семен Василич?
Семен Баландин, оказывается, ничего не слышал и не видел. Что-то
бормоча и пошевеливая пальцами беспомощно висящих вдоль тела рук, он
смотрел в пол бессмысленными глазами, опухнув лицом, потел так сильно, что
брови казались лохматыми от влаги. Для понимающего человека было ясно, что
Семен Баландин вступал в ту стадию опьянения, когда внешние раздражители
действуют отрицательно.
Рамщик Прохор Емельянович Медведев, повидавший на своем веку немало
пьяниц, легонько вздохнул.
- Ты не ставь разносолов-то, Варвара! - сказал он. - Давай что
скорее...
После этого Медведев поднялся, подойдя к Баландину, протянул ему
хрустальный графин и красивый фужер.
- Сам наливай, Семен Василич!
Баландин выпрямился, встряхнув головой, посмотрел на графин с водкой
испуганно и отчужденно, потом медленно-медленно, страстно и тупо потянулся
к водке. В его фигуре, выражении лица, тусклом блеске глаз не было ничего
осмысленного, человеческого, и походил он на отупевшее от жажды животное,
которому подносят к морде воду. Семен Баландин вдруг схватил графин,
прижал его к впалой груди.
- Есть! - хрипло проговорил Семен. - Есть!
У него опять дрожали руки, его так трясло, колотило, что он не мог,
как и утром, взять в пальцы фужер. Поэтому он поставил его на стол,
бормоча и колыхаясь, обморочно бледнея, сначала налил полфужера, затем,
попридержав горлышко графина, дробно стучащее по краю посуды,
по-мальчишески тонко вздохнул, потупился и добавил еще на палец толщины;
потом Семен попытался унять руку, самопроизвольно наклоняющую графин к
фужеру, но не справился с желанием и добавил еще на палец. Остановился
Семен тогда, когда тонкий фужер до краев наполнился водкой.
- Ну хватит! - шепнул Семен. - Хватит!
Нервно пошевеливались под передником руки сестры Медведева, сидел
лицом к стенке Витька Малых, морщился Устин Шемяка, презрительно
усмехнулся Ванечка Юдин, рамщик разглядывал толстые ногти на своих
пальцах... Потом раздалось прерывистое бульканье, страдальческий вздох,
звук горловой спазмы, и наступила тишина, длинная, страдальческая,
выжидательная и обнадеживающая.
- Готово! - насмешливо сказал в тишине Ванечка Юдин. - Изволили
выпить...
Семен Баландин несколько раз бессмысленно мотнул головой, сделал
знакомые, обирающиеся движения пальцами по бортам грязного пиджака, затем
как бы взорвался - сел на табуретке прямо, глаза заблистали, мускулы
налились оставшимися в теле силами, прямая спина напряглась, и заносчиво