"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

- Давай, давай, мужики!
Они сидели на затененной, скрытой от человеческих глаз скамейке, над
ними шумели в черемуховых ветках веселые по-утреннему воробьи, лучи
низкого солнца пестрили кроны деревьев золотыми кружочками. Болезненно
перекосив лицо, обморочно закатывал глаза дрожащий Семен Баландин,
презрительно и зло усмехался Устин Шемяка, возбужденно вертел головой
Ванечка Юдин, а Витька Малых, любопытный, как сорока, не спускал сияющих
глаз с товарищей. Рот у парня был полуоткрыт, под распахнутой на груди
рубахой незащищенно торчали ключицы, лоб у Витьки был ясный, как у
вихрастого мальчишки. Две-три секунды он помолчал вместе со всеми, потом,
пропев вслух: "...потихоньку отдыхает у родителей в дому...", радостно и
медленно, чтобы все видели, полез в карман брюк.
- У меня рупь! - восторженно сказал Витька, вынимая кредитку. - Анка
дала!
Расправив ассигнацию, Витька перестал счастливо улыбаться и посмотрел
на приятелей удивленно, словно хотел спросить: "Чего же вы не радуетесь
моему рублю? Ведь его Анка дала!" Однако трое не только молчали, но и
отводили глаза от Витькиного рубля, а Ванечка Юдин даже осторожно
вздохнул. Молчание продолжалось, наверно, целую минуту, потом Ванечка
вздохнул громко.
- У меня тоже рупь! - сказал он. - Где достал, дело не ваше!
Прибавив к глубокомысленным морщинам на лбу две трагические складки,
Ванечка Юдин аккуратно расправил рубли, перегнул их пополам, пропустил
через сложенные пальцы и повернулся к Устину Шемяке.
- Ну!
Огромный, краснорожий, короткошеий Устин Шемяка насмешливо и зло
усмехнулся. На его грубом, тупом и важном лице розовела нежная детская
кожа, под лохматыми свирепыми бровями прятались голубые глаза, на
подбородке синел звездчатый шрам, похожий на снежинку.
- Ты чего же, Устин, отмалчиваешься-то? - удивленно спросил Ванечка
Юдин. - Ну Семен рупь не имеет, это по его жизни закон... А ты чего
помалкиваешь, когда двести пятьдесят в месяц гребешь? Ты-то чего бычишься,
когда при деньгах?
Дул легкий береговой ветер, река Обь светлела по-утреннему, шли с
удочками мальчишки, бодро прошагал с портфелем директор шпалозавода Савин,
двигались к сельповскому магазину три солидные женщины с городскими
авоськами... Хорош был поселок Чила-Юл! Как славно обнимала его излучина
Оби, как уютны были все восемьдесят домов, как чисто было на длинной
улице, расположенной на высоком яру, с которого дождевой поток уносил
грязь и мусор. Славно было, просторно, весело, обжито...
- Нет у меня грошей! - наконец сказал Устин Шемяка. - Копеек
пятьдесят наскребу...
Еще раз зло и надменно усмехнувшись, он снова примолк, соображая, в
какой карман штанов были положены три рубля, а в какой - мелочь; вспомнив,
он долго копошился пальцами в левом кармане: перебирал пальцами монеты,
что-то отсчитывая, отсортировывая, и лицо при этом у него было такое,
какое бывает у очень голодного человека.
- Пятьдесят три копейки, - сказал Устин. - Вона тут еще медяк
примостился...
На скамейке снова наступила напряженная тишина; время как бы