"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автораобо мне не услышите! Не буду больше драться и хулиганить!" Мы с участковым
переглядываемся, ничего понять не можем: верить ему, не верить?.. А он опять: "Не буду я больше!" - "Почему мы вам должны верить?" - "Из-за мышки..." - "Что?.. Из-за какой мышки?.." - "Серенькая мышь, она сегодня под утро в камере из норки вылезла..." - "Слушайте, Зеленин, не морочьте нам голову! Какая мышь? Откуда вылезла? При чем тут мышь?" - "Серенькая... - говорит, - маленькая, видно, как под кожей сердце бьется..." - "Вы что, убили эту мышь?" - "Нет, - отвечает, - убежала в нору, а хвост тонкий, членистый, как у ящерицы... И сквозь кожу видно, как сердце бьется..." - "Ну и что, Зеленин? Какая связь между мышью и вашим поведением?" Молчит. Переглянулись мы с участковым, видим, с человеком что-то творится, какая-то перемена в нем... "Последний раз, Зеленин... Больше веры не будет..." И что вы думаете, друзья мои? Проходит месяц, другой, третий, Борис работает, в драки не лезет, никого не задирает, не обижает. Что вы на это скажете, друзья мои? Обыкновенная серая мышь! Вылезла из норки, поднялась на задние лапы, дрожит, хвост членистый, как у ящерицы, под кожей видно, как бьется сердце... Чертовщина какая-то, а не дает мне покоя. Была бы у нас водка, друзья мои, предложил бы я тост за маленькую серую мышь... Человеку знать не дано, когда и где она вылезет из норки... Стоит на задних лапах, нюхает воздух, хвост членистый, под кожей видно, как бьется сердце... В безветрии неподвижно лежала река, пересекала ее молчаливая лодка, на левой стороне поселка в синих кедрах начала отсчитывать кому-то длинные годы жизни кукушка. Колыхалось над теплой землей волнистое марево, остроконечные ели вонзались в прозрачное небо, из уличного радиоприемника Семен Баландин, охватив колени руками, глядел на Заобье, а трое лежали - тихие, молчаливые, немые. Витька Малых, скорчившись, ковырял пальцем ямочку в дернине; ему было нехорошо, тревожно, хотелось уйти домой, но он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. - Сейчас деньги трудно достать, ребята! - прошептал Витька. - А в одиннадцать Поля закроет магазин... По солнцу было половина одиннадцатого: именно в это время оно повисало лучами на кроне старого осокоря, что стоял на кромке яра, именно в это время река из сиреневой начинала делаться желтой, а у берегов просветлялась настолько, что прибрежная полоса, казалось, расширялась за счет донного песка. Именно в половине одиннадцатого деревня окончательно приходила в себя после длинной предвоскресной ночи. Уже по всей улице разносились мужские и женские голоса, где-то подхрипывала гармошка, звенели велосипеды, на которых катались деревенские ребятишки. Голос Зыкиной исполнял уже четвертую песню, и от него в воздухе разливалась вечерняя грусть, хотя слова песни были обыкновенными. - У меня есть рупь! - не открывая глаз, сказал Устин Шемяка. - Ничего не поделашь: приходится каждого пьяницу поить... Уж така наша доля горемычна! Устин сунул руку в карман брюк, не копошась пальцами, вынул новую, чистенькую, хрустящую бумажку. И это было проделано так ловко, что можно было понять - рубль давно ждал пальцев хозяина. - Гони и ты, Ванечка, рупь! - насмешливо потребовал Устин. - Ты седни |
|
|