"Виль Липатов. Анискин и Боттичелли (Киноповесть)" - читать интересную книгу автора

- Я тебе, отец, с этими иконами, чтоб им неладно было, могу помощь
оказать, - по-ночному тихо и ласково говорила Глафира. - Ежели их кто из
наших, деревенских, увел, так я это дело через старух разведаю... Ну, чего
помалкиваешь?
- А того помалкиваю, что удивляюсь на тебя, мать.
- С чего бы?
- А вот с того, что к тебе эти старухи богомолки, как мухи на мед,
липнут. Это отчего так производится?
Глафира покосилась на мужа, затаенно улыбнулась, натянула одеяло до
подбородка, опять улыбнулась.
- Тебе про это сказать, ты осатанеешь, - проговорила она весело. -
Ты, может, мне развод дашь. К богу меня привести хотят! - важно ответила
Глафира. - Им это орден - жену милиционера в церковь притащить... Слушай,
отец, а чего ты опять про Верку Косую спрашивал? Неужто она и к иконам
отношение поимела?
Анискин быстро повернулся на бок.
- Имеет Верка Косая к иконам отношения или не имеет, - возбужденно
проговорил он, - но она всегда там, где рубль. А мне школьный директор так
объяснил, что есть иконы, которым цена - три тысячи рублей! Ну, как Верке
Косой здесь деньгу не унюхать?
Они замолкли. Услышалось, как шелестят деревья за открытым окном, как
бурлит возле крутого яра обская вода, возится в листьях черемухи ночная
птица. А потом и музыка донеслась - это пел, подыгрывая себе на гитаре,
"шабашник" Юрий Буровских.
- Узнаешь, кто поет? - спросил Анискин.
- Узнаю. Он, отец, кажну субботу в церковь ходит и всю службу
выстаивает...
Они еще немного помолчали, потом Глафира сонно сказала:
- Я так смекаю, отец, что тебе с иконами помогу... А ты не смеись, ты
не смеись, отец! Ну, вон как его повело! Вон он как раскудахтался!
Участковый на самом деле хохотал во все горло и вытирал слезы.
Просмеявшись, он потянулся к жене, ласково погладил ее по щеке, поцеловал
в висок.
- Ну, вот чего, - сказал он решительно, - давай-ка спать,
мать-милиционерша.
- Сплю, отец.


А под звездным небом, под такой яркой луной, что газету читать можно,
шла веселая троица. Посередине улицы двигалась продавщица деревенского
магазина Евдокия, справа и слева от нее шли с гитарами в руках завклубом
Геннадий Николаевич Паздников и "шабашник" Юрий Буровских. Он пел что-то
очень хорошее из Булата Окуджавы. Когда же Буровских кончил, наступила
некоторая пауза, потом Евдокия, прикрывая шелковым нашейным платком
улыбку, сказала:
- Прямо за сердце берете! И где вы только таким песням обучились,
Юрочка?
- Везде! - ответил Буровских. - Я везде учусь, Ду! Мир - институт,
люди - студенты. Вечные студенты, Ду!
Дуська повернула к нему очень красивое от лунного света лицо,