"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

помешало мне ответить Вам тотчас же, и тем не менее все это время я не
переставал размышлять о Вашем письме. И причиной тому не только Ваш
энтузиазм, который я разделяю, тоже веря, что для защиты от всякого рода
невзгод не придумано ничего лучше литературы, но и потому, что заданные Вами
вопросы: "Откуда берутся истории, рассказанные в романах?" и "Как авторы
романов придумывают темы для своих книг?" меня самого до сих пор продолжают
волновать, как и в начале литературного пути, хотя теперь на моем счету
немало книг.
Ответ у меня есть, но не надо воспринимать мои рассуждения слишком
буквально, иначе суть их извратится - и они прозвучат фальшиво. Корень любой
истории - жизненный опыт человека, ее сочиняющего, то есть жизненный опыт и
есть источник, питающий вымысел. Но это отнюдь не означает, будто роман
непременно в скрытой форме является биографией автора, ведь в любом
художественном произведении, и даже в плодах самой необузданной фантазии,
можно отыскать отправную точку, сокровенное зернышко, неразрывно связанное с
совокупным опытом человека, их сотворившего. Рискну заявить, что данное
правило не знает исключений и потому в литературном царстве не существует
химически чистого вымысла. Любой вымысел - это архитектурное сооружение,
возведенное фантазией на фундаменте из фактов, персонажей, обстоятельств,
которые засели в памяти автора и дали толчок его творческому воображению, а
оно из семечка вырастило целый мир, столь богатый и многообразный, что порой
бывает почти невозможно (а порой и без "почти") узнать в нем
автобиографический материал, послуживший ему первоосновой и проводником - в
некоторой степени - тайной связи между вымыслом в чистом виде и его
антиподом - реальной реальностью.
В одном своем очень давнем, еще юношеском, выступлении я попытался
представить этот механизм как что-то вроде стриптиза наоборот. Создание
романа можно сравнить с работой профессиональной стриптизерши, которая на
глазах у публики снимает с себя одежду и демонстрирует обнаженное тело.
Романист все это проделывает в обратном порядке. Трудясь над романом, он
словно облачается в новые и новые одежды, скрывая под многоцветными плотными
покровами, созданными его же воображением, свою изначальную наготу. Этот
процесс настолько сложен и тонок, что временами и сам автор не способен
вычленить в конечном продукте - буйно разросшемся доказательстве его
способности выдумывать людей и миры - те затаившиеся в памяти образы,
которые были рождены жизнью и запустили механизм фантазии, укрепили волю
автора и помогли ему состряпать всю эту историю.
Теперь поговорим о романных темах. На мой взгляд, писатель находит пищу
для них в себе самом, словно катоблепас - мифическое животное, явившееся
святому Антонию (у Флобера в "Искушении святого Антония") и позднее
воссозданное Борхесом в его "Учебнике фантастической зоологии". Катоблепас -
невероятное существо, пожирающее себя, начиная с лап. Писатель - не столь
буквально, конечно, - но тоже вгрызается в собственный опыт, отыскивая
материал для придумывания историй. И не только для того, чтобы воссоздать
людей, отдельные события или пейзажи, основываясь на материале, услужливо
поставляемом памятью. Нет, он находит в себе еще и горючее для воли, без
которой невозможно довести до конца весь процесс - долгий и тяжкий процесс
выстраивания романа.
Рискну пойти чуть дальше в своих рассуждениях о романных темах. Автор
не выбирает темы - это они его выбирают. Он пишет о тех или иных вещах,