"Марио Варгас Льоса. Тетради дона Ригоберто" - читать интересную книгу автора

- Тебе налить еще чаю? Тосты - просто объедение, - льстиво заметил
Фончито. - Знаешь, я бываю по-настоящему счастливым, только когда мне
удается сбежать из академии и прийти сюда.
- Не дело пропускать столько занятий. Если ты и вправду хочешь стать
знаменитым художником, тебе нужно много учиться.
Всякий раз, обращаясь с Фончито как с ребенком, каким он и был на самом
деле, донья Лукреция чувствовала себя неловко. Когда она пыталась говорить с
мальчишкой как со взрослым, становилось еще хуже.
- Как по-твоему, мамочка, Хустиниана красивая?
- Пожалуй, да. Она типичная перуанка, смуглая, живая. Надо полагать,
это девушка не одно сердце разбила и еще разобьет.
- А папа когда-нибудь говорил, что она красивая?
- Не говорил, насколько я помню. А почему ты спрашиваешь?
- Просто так. Но ты куда красивее Хуститы, ты вообще самая красивая, -
объявил мальчик. И тут же смутился: - Я зря это сказал? Ты не рассердилась?
Донья Лукреция поспешно опустила глаза: сын Ригоберто не должен был
заметить, как она взволнована. Неужто дьявол-искуситель взялся за старое?
Возможно, пора схватить его за ухо и вышвырнуть из дома навсегда? Но
Фончито, судя по всему, благополучно забыл, о чем говорил только что, и
теперь сосредоточенно копался в своем ранце. Отыскать нужную вещь оказалось
непросто.
- Посмотри-ка. - Мальчик протянул донье Лукреции небольшую фотографию,
вырезанную из газеты. - Шиле в детстве. Как ты думаешь, он на меня похож?
С фотографии на донью Лукрецию смотрел худой, коротко остриженный
подросток с тонкими чертами, одетый в темный костюм, сшитый по моде начала
века, с розой в петлице; рубашку с жестко накрахмаленным воротником украшал
галстук-бабочка, который, казалось, вот-вот его задушит.
- Ни капельки, - сказала она. - Вы совершенно не похожи.
- Рядом на фотографии его сестры, Гертруда и Мелани. Младшая,
беленькая, и есть знаменитая Герти.
- А чем она знаменита? - поинтересовалась донья Лукреция, ощутив легкое
беспокойство. Впереди определенно лежало минное поле.
- Как это чем? - Фончито театрально всплеснул руками, изображая крайнюю
степень изумления. - Разве ты не знаешь? Она позировала ему для самых
знаменитых ню.
- Да? - Беспокойство доньи Лукреции стремительно возрастало. - А ты,
как я вижу, хорошо изучил творчество Эгона Шиле.
- Я прочел о нем все, что нашел в папиной библиотеке. Сотни женщин
позировали ему обнаженными. Школьницы, уличные девки, его любовница Валли.
Потом еще жена Эдит и свояченица Адель.
- Ну хорошо. - Донья Лукреция посмотрела на часы. - По-моему, тебе пора
домой, Фончито.
- Знаешь, Эдит и Адель иногда позировали вдвоем, - продолжал мальчик,
пропустив ее реплику мимо ушей. - И Валли тоже, когда они жили в деревеньке
под названием Крумау. Голая, вместе со школьницами. Скандал был чудовищный.
- Ничего удивительного, если там и вправду были школьницы, - заметила
донья Лукреция. - А теперь беги домой, а то уже темнеет. Не дай бог,
Ригоберто позвонит в академию и узнает, что ты прогуливаешь.
- Но весь этот скандал был форменной несправедливостью, - горячо заявил
мальчик. - Шиле настоящий художник, он нуждался во вдохновении. Разве он не