"Марио Варгас Льоса. Похвальное слово мачехе " - читать интересную книгу автора

Зачем ему это? Разве не была Лукреция бескрайним океаном, который он, дон
Ригоберто, никогда не устанет исследовать? "Люблю тебя", - пробормотал он и
почувствовал, что вожделение вновь поднимает голову. Он и на этот раз
справился с ним, щелкнув себя между ног, и скорчился от боли и рассмеялся.
- Тот, кто смеется в одиночестве, вспоминает свои проказы, -
наставительно прозвучал из спальни голос жены. Ах, знала бы Лукреция, над
чем он смеется.
Он был счастлив слышать ее голос, сознавать, что она живет на свете,
что она близко. "Счастье существует", - повторил он то, что повторял каждую
ночь. Да, счастье существует, но лишь при условии, что ты сам отыщешь его: в
самом ли себе, в теле возлюбленной, в полном одиночестве в ванной комнате
или на ложе, которое ты делишь со столь желанным тебе существом. Помимо
того, что счастье - преходяще, оно рассчитано на одного, в редчайших случаях
нисходит на двоих, почти никогда - на троих, и уж совсем немыслимо
представить себе коллективное, муниципальное счастье. Оно прячется, подобно
жемчужине в створках раковины, в определенных ритуалах и обрядах, на которое
подвигают смертного миражи совершенства. Надо довольствоваться этими
крохами, чтобы не знать томления безнадежности и не гоняться за вечно
ускользающим "невозможно". "Счастье скрыто в раковине моего уха", -
благодушно подумал дон Ригоберто.
Он прочистил отверстия обоих ушей и поднес к самым глазам комочки
влажной ваты, покрытой желтоватым жирным налетом. Теперь надлежало высушить
уши. Дон Ригоберто намотал чистую сухую ватку на конец шпильки и принялся
прочищать уши так мягко, словно массировал или ласкал их. Затем швырнул
шарики в унитаз, потянул цепочку слива, вымыл шпильку и спрятал ее в
самбуровую шкатулку жены.
В последний раз окинув свое отражение придирчивым взглядом, он остался
доволен. Хрящеватые конусы, вымытые и вычищенные снаружи и изнутри, готовы
были прильнуть к возлюбленному телу, слушать его почтительно и ненасытно.

4. Глаза, подобные светлякам

"Что ж, сорок лет, в сущности, не так уж много", - подумала донья
Лукреция, потягиваясь в полутьме своей спальни. Она чувствовала себя юной,
счастливой и прекрасной. Так, значит, счастье существует? Ригоберто
утверждает, что да: "Оно появляется на какие-то минуты и для нас двоих".
Какое пустое понятие и состояние, достичь которого дано лишь дуракам! Но муж
любит донью Лукрецию и доказывает это днем множеством нежных и трогательных
знаков внимания, а ночью - ласками, расточаемыми с юношеским пылом. Он тоже
как будто обрел вторую молодость с того дня, как они четыре месяца назад
решили пожениться. Страхи, препятствовавшие этому шагу, - первое ее
замужество было неудачным и распалось, а развод превратился в мучительную и
бесконечную тяжбу, на которой роилось столько алчных судейских
крючкотворов, - ныне развеялись как дым. С первых же минут она взялась за
обустройство своего нового гнезда. Прежде всего сменила обстановку во всех
комнатах, чтобы ничто теперь не напоминало о покойной жене Ригоберто, и
теперь вела дом твердою рукою, словно в нем никогда и не было другой
хозяйки. Одна лишь кухарка относилась к донье Лукреции враждебно - надо
будет подыскать новую. Остальные слуги уживались с нею прекрасно, а
Хусти-ниана, произведенная ею в ранг камеристки, оказалась просто выше всех