"Марио Варгас Льоса. Город и псы " - читать интересную книгу автора

плече собачьи зубы, и сам напрягся, и кусался, и лаял, и ничуть не
сомневался все это время, что кожа его покрылась жесткой шерстью, нос и рот
превратились в морду, а хвост хлещет бичом по спине.
- Хватит, - сказал голос. - Вы выиграли. А малек подкачал. Он не пес, а
сучка. Вы знаете, что делают пес и сучка, когда они встречаются?
- Нет, сеньор кадет, - сказал Холуй.
- Лижутся. Сперва обнюхиваются, потом лижутся
А затем его выволокли из комнаты и потащили на спортплощадку, и он не
помнит, был еще день или уже стемнело. Там его раздели и приказали плавать
на спине по треку, вокруг футбольного поля. А потом его опять пригнали в
казарму, и он стелил кровати, и пел, и плясал на шкафу, и изображал
киноактеров, и чистил ботинки, и лизал пол, и насиловал подушку, и пил мочу,
все как во сне, как в лихорадке, и вдруг он оказался у себя на койке и
подумал: "Убегу. Завтра же убегу". Было тихо. Кадеты смотрели друг на друга
Их избили, оплевали, размалевали, обделали, но вид у них был серьезный и
даже важный. В ту самую ночь, после отбоя, и родился Кружок.
Они лежали, но никто не спал. Горнист ушел со двора. С одной из коек
кто-то поднялся, пересек комнату, вышел в умывалку - закачались створки
двери. Потом до них донеслись утробные, воющие звуки, и почти сразу кадет
зашелся в громкой и страшной рвоте. Чуть ли не все вскочили с коек и, как
были босые, кинулись к нему. Вальяно, худой и длинный, стоял посреди
умывалки, залитый желтоватым светом, и держался за живот. Кадеты не
подходили, они смотрели, как при каждом приступе корчится черное лицо.
Наконец Вальяно подошел к умывальнику и вытер рот. Тогда все заговорили,
заволновались, задвигались, поливая отборной бранью четвертый курс.
- Так нельзя. Надо что-то делать, - сказал Арроспиде. Его белое лицо
выделялось среди медно-смуглых, резко очерченных лиц. Кулак дрожал -
Арроспиде был нервный.
- Позови этого, Ягуара, - предложил Кава. Так они в первый раз услышали
его имя.
- Кого? - спросил кто-то. - Он из наших?
- Да, - сказал Кава. - Он не встал. Первая койка, у самой умывалки.
- На что нам Ягуар? - сказал Арроспиде. - Сами справимся.
- Нет, - сказал Кава. - Он не такой, как все. Его они не крестили. Я
сам видел. Он им опомниться не дал. Нас с ним вместе вели на спортплощадку,
туда, за корпуса. Он им в рожу смеялся, говорил: "Значит, крестить
собираетесь? Посмотрим, посмотрим". А их было человек десять.
- Ну? - сказал Арроспиде.
- Они вроде бы удивились, - сказал Кава. - Вы заметьте, человек десять.
Это когда вели. А там еще набежали штук двадцать, чуть не весь курс. А он им
в морду смеется: "Крестить собрались? - говорит. - Прекрасно, прекрасно".
- Ну? - сказал Альберто.
- Они спрашивают: "Вы что, пес, любите драться?" А он, представьте, как
набросится на них! И смеется. Вот лопнуть мне, их там было не знаю сколько,
штук двадцать, наверное. И хоть бы что. Они ремни поснимали, махают, а
подойти боятся, чтоб мне лопнуть. Ей-богу, все испугались, а некоторые
упали, кто за что держится, морды в крови. А он смеется и орет: "Крестить,
значит? Посмотрим, посмотрим".
- А почему ты его зовешь Ягуар? - спросил Арроспиде.
- Это не я, - сказал Кава. - Это он сам. Они его обступили, а про меня