"Марио Варгас Льоса. Щенки" - читать интересную книгу автора

Тересита - неужели ему ни капельки не страшно? Нет... Значит, он пойдет
купаться? - ахи-охи. Само собой!
Они видели, как он снял с шеи полотенце, как взглянул на Тереситу
Аррарте (Она хоть покраснела, смутилась? - спрашивал потом Лало. И Большой -
очень ей нужно краснеть. А Качито? - Да тот сразу слинял), как сбежал по
ступенькам набережной и, сделав сальто, прыгнул в воду. В один миг Куэльяр
проскочил первые десять метров и очутился в кипящем водовороте пены. Он
подныривал под катившиеся навстречу волны, выбирался на поверхность, снова
нырял и снова плыл вперед. На кого он похож? На рыбу, на дельфина? Да где же
он? Вон, вон там, - ручки, вскрики, ахи, - да не там, а там! Мы видели, как
Фитюлька уплывал все дальше и дальше от берега, превращаясь в еле заметное
пятнышко, и как наконец добрался туда, где громоздились высоченные водяные
холмы.
Ой, Лало, не представляешь, какие страшенные, дыбились чуть не до неба
и никак не рухнут. (Ахи, ручки, глазки, - где он, вон та светлая точечка?)
Ну, нервы, ничего не скажешь! А его то несет вперед, то отбрасывает назад,
то закроет пеной, то снова протащит вперед. Знаете, на кого он похож? На
бумажный кораблик, нет, на морскую птицу...
Чтобы лучше видеть, Тереса встала на парапет, а за ней все - Чабука,
Чижик, даже Большой. Чего он ждет? Почему медлит? И вот наконец началось
самое главное. Он повернул голову к берегу, наверно, поискал нас глазами и
махнул рукой, и мы в ответ тоже - пока, пока, дружище.
Вздыбился один вал, за ним другой, а когда стал громоздиться третий,
они увидели, вернее, догадались, как он вытянул руку, чтобы найти нужное
положение, как весь напрягся и начал работать ногами. И потом, распластав
руки, взлетел на самый гребень (Ну сколько метров, восемь? - расспрашивал
потом Лало. Больше. Как до этой крыши? Больше. Как Ниагарский водопад, что
ли? Больше, еще больше) - и вместе со срезанным гребнем тут же исчез под
рухнувшей водяной горой. (Где он, где он?) И вот он вновь на верхушке
огромной волны, которая мчала его вперед, рокоча самолетом, отбрасывая
клочья пены (это же он, он!) и постепенно угасая. Теперь все отчетливо
увидели Куэльяра, который как ни в чем не бывало лежал на этой волне, весь
обмотанный водорослями. Сколько он пробыл под водой, ну и легкие! А Куэльяр
спокойно поднялся с песка и направился к нам. Вот это класс! Он хоть и устал
зверски, но все-таки утер нос кому надо. Не каждому такое под силу, Лало!
С тех пор наш Куэльяр взялся за старое. В середине года, вскоре после
Дня Нации, Куэльяр начал работать на заводе своего отца. Ну теперь
образумится, говорили они, человеком станет. Но какое там? Все наоборот.
Куэльяр уходил с работы в шесть, в семь был в Мирафлоресе, а в полвосьмого
сидел в "Часки" и, упершись локтями о стойку, накачивался пивом (Один
"хрусталь", детка, и один "капитан"), ожидая каких-нибудь знакомых ребят,
чтобы сыграть в качо. Там, среди пепельниц с вмятыми окурками, среди жулья,
шулеров, среди запотевших бутылок с пивом, он убивал все вечера, а остаток
ночи проводил в каком-нибудь второразрядном кабаре, разглядывая артисточек
шоу, а когда не было денег, напивался в какой-нибудь забегаловке и оставлял
там в залог то "паркер", то часы "Омега", то золотые запонки... По утрам его
нередко видели с подбитым глазом, в ссадинах, с перевязанной рукой...
Он совсем того, говорили мы, путается со всякой шпаной, с педиками,
черт-те с кем, а девочки - Господи, как жаль его родителей! Но субботы
Куэльяр проводил с нами. Приходил после завтрака, и если нам не хотелось