"Чарльз де Линт. Волчья тень ("Легенды Ньюфорда" #11) " - читать интересную книгу авторакомнате, узнаю, сколько их в моей палате. Может быть, даже удастся
сообразить, сколько их на всем этаже. Или во всей больнице. Надо же чем-то заниматься, лежа в постели. Если не это, так вспоминаешь и вспоминаешь, пока воспоминания не заходят слишком далеко в прошлое, в темные времена, до того, как моя жизнь началась заново. Но сегодня вечером пятнышкам не под силу меня отвлечь. Я начинаю вспоминать, когда впервые стала рисовать. Не те жалкие наброски, которыми пыталась торговать по дешевке, когда жила на улице, а раньше, в детстве. Порой мне кажется, рисовать детям хочется так же сильно, как говорить. Не знаю, что их привлекает, - мои воспоминания так далеко не заходят, по крайней мере отчетливые. Помню, как рисовала, но что толкнуло меня взять в руки карандаши, не знаю. Может быть, просто тот факт, что они были цветные. Цветные карандаши, кружочки акварельных красок, такие яркие, что устоять невозможно. Но ведь простой карандаш и оберточная бумага доставляли мне не меньше радости. Так что, возможно, дело было в том, что мне надо было увидеть мир и перенести кусочек его на бумагу. Помнится, я рисовала даже прутиком в пыли на заднем дворе. Детишки-счастливчики рождаются в семьях, где их первую мазню расхваливают и хранят как драгоценность, приклеивают магнитиком к дверце холодильника или вставляют в рамочку и вешают на стену. Они живут с людьми, которые их любят, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я не относилась к счастливчикам. Я не напрашиваюсь на жалость. Просто так уж оно было. Сегодня воспоминания переносят меня в тот день, когда мне было, наверное, лет пять-шесть. Пожалуй, шесть, потому что я уже ходила в школу газетной бумаги. Помню, учительница в тот день была такая добрая. Нам разрешили изобразить то, что нам нравится, и ребятишки рядом со мной рисовали кто своих домашних любимцев, кто семью, кто еще что-то. Я рисовала то старое дерево, что росло в поле у нас за домом. Если мне удавалось выбраться из дому, я убегала за забор, ложилась на траву под тем деревом и глядела вверх, воображая играющих в его ветвях эльфов. Проходя по рядам, учительница остановилась и с минуту смотрела, как я работаю. Глядя на ту картину сквозь дымку лет, я уже не помню подробностей своей работы, но, видно, было в ней что-то, что привлекло ее внимание. - Ты такая талантливая, - сказала она. - Не удивлюсь, если ты, когда вырастешь, станешь художницей. - Мне нравится урок рисования, - сказала я. - А здесь у тебя что? - спросила она, указывая на комочки желтой краски, сбившиеся вокруг нарисованного ствола. - Эльфы, - объяснила я, - но они такие маленькие, что приходится рисовать их точками. Она взъерошила мне волосы: - Никогда не расставайся с чудесами, - и отошла к другим ребятам. Я очень бережно скатала тот лист и понесла домой, чуть не лопаясь от гордости. Добравшись до дверей, я, не подумав, ворвалась с криком "Мама!" прямо на кухню. Только оказавшись на кухне, я поняла свою ошибку. Едва перевалило за полдень, но она была уже пьяна. Она наорала на меня за то, что я врываюсь в дом, за то, что кричу, а потом поинтересовалась, что это я притащила. Я хотела спрятать свиток, но он был слишком большой. Мама |
|
|