"Чарльз де Линт. Лунное сердце ("Лунное сердце" #1) " - читать интересную книгу автора

расхохотались.
Ни тот ни другой в работе не нуждался, во всяком случае по финансовым
соображениям. "Веселые танцоры" были для обоих всего лишь развлечением.
Получат ли они в конце финансового года какую-нибудь прибыль, зависело от
счастливого случая, а не от их усилий, хотя Сара более добросовестно
относилась к своей работе, чем Джеми. ("Вот что значит быть молодой, -
мрачно предостерегал ее Джеми. - Подожди, состаришься, будешь ковылять тут
дряхлая среди этого запустения. Тогда увидишь...")
Это была их обычная шутка, которая повторялась всякий раз, когда Джеми,
заходя по тому или иному поводу в лавку, напускал на себя вид озабоченного
владельца. Но несмотря на все поддразнивания, оба понимали, что, если
когда-нибудь их лавка станет такой же чистенькой, как более новые
магазинчики на этой улице, она потеряет половину своего очарования.
В лавке "Веселые танцоры" царил беспорядок, там было довольно пыльно,
но грязной ее назвать было нельзя. Книжные полки, уставленные толстыми
фолиантами в кожаных переплетах, занимали две стены, а в застекленных
эркерах, выходивших на улицу, были выставлены образчики тех
достопримечательностей, которые имелись в лавке, но выставлены в таком
прихотливом беспорядке, что это отвращало многих покупателей, а многих,
наоборот, привлекало. Не слишком привередливые могли и в самом деле отыскать
здесь сокровища. Будто осенние листья, разметенные ветром, в лавке в
беспорядке теснились старинные стулья, комоды, буфеты, письменные столы,
качалки, плетеная мебель, подставки для зонтов, утыканные свернутыми в
рулоны картами, тростями с набалдашниками, а также ритуальными предметами
африканских колдунов.
За кассой свободного места тоже не было. Дверь с филенками из орехового
дерева вела в подсобные помещения, в умывальную и в крошечную кухоньку,
рассчитанную только на тех, кто не страдает клаустрофобией. По обе стороны
от двери вдоль стен тянулись полки, чем только не забитые - начиная от
стопок книг и календарей и кончая более примечательными предметами. Тут же
на возвышении стоял письменный стол Сары, так что, задумавшись, она могла
смотреть в окно. На столе, на площади четыре на три фута, располагались ее
пишущая машинка, пепельница, кофейная кружка, разваливающиеся стопки
справочников, мягкий игрушечный мишка по имени мистер Тистл, с клетчатым от
заплаток животом, стопка журналов "Нэшнл Джиогрэфик" и латунный стаканчик
для карандашей.
Кроме того, на задней стенке стола были ячейки для бумаг, забитые
письмами (отвеченными и неотвеченными), конвертами, еще какими-то бумагами,
здесь лежали водительские права Сары (которые она постоянно забывала взять с
собой, когда пользовалась машиной), небольшой кассетный плеер, соединенный с
двумя аудиоколонками, опасно балансировавшими на железных кронштейнах над
эркерами, и папки для хранения материалов, необходимых для начинающего
писателя, - сотни заметок на обложках книжечек от картонных спичек, на
крошечных листочках, вырванных из записной книжки, - сведения о том, у кого
находится тот или иной ее рассказ и сколько раз он был отвергнут, список
принятых рассказов (их было одиннадцать! ), адреса всех корреспондентов
Сары: сначала расположенные в алфавитном порядке, они теперь почему-то
оказались полностью перемешанными.
В тот день, когда Сара вспомнила о чулане и о стоявших там, покрытых
пылью коробках, которые никогда не открывались, она как раз и нашла кожаный