"Гейл Линдс. Мозаика " - читать интересную книгу автора

предложение Крейтона осталось единственным вариантом. Тем психиатром
оказался д-р Уолтер Дюпюи, известный не только в Соединенных Штатах, но и в
Европе, где он открыл новую клинику в Париже. Стоимость консультации была
такой же внушительной, как его репутация, но семья Остриан без труда могла
позволить себе эти расходы. И вот Джулия отправилась к нему. Д-р Дюпюи
терпеливо задавал вопросы и слушал, пока наконец не поставил диагноз. Он
назвал ее слепоту конверсионным нарушением. И это было официальным диагнозом
Ассоциации американских психиатров.
Джулия всегда боялась своих зрителей, иногда даже испытывала ужас от их
взрывного восторга. В вечер ее дебюта море ожидающих и нетерпеливых лиц
пронизывало ее молниями страха. Боязнь сцены, нервное возбуждение и даже
тошнота перед каждым концертом были нередки среди исполнителей, но, по
мнению д-ра Дюпюи, у нее состояние тревоги зашло на шаг дальше. В тот вечер
боязнь того, что это чудовище, состоящее из лиц и голосов, будет
преследовать ее всю жизнь, привело к защитной реакции психики, к бегству от
монстра. Во мрак слепоты.
Видя, что его слова вызывают шок и недоверие, д-р Дюпюи прочитал
официальное клиническое объяснение, приведенное в диагностическом и
статистическом руководстве по психическим расстройствам: "... реакция...
пациента представляет собой символическое разрешение подсознательного
психологического конфликта, уменьшающее страх и служащее для вывода этого
конфликта из сознания... Симптомы возникают непреднамеренно..."
Она "конвертировала" свой страх перед аудиторией в слепоту. В ту ночь
Джулия отправилась спать и проснулась с уже решенной проблемой. Она сделала
это неумышленно, затронув лишь зрение. Осталась тем же человеком, с теми же
талантами и с тем же интеллектом, могла выполнять любые физические действия
по своему выбору. Не могла лишь видеть.
Д-р Дюпюи понимал все их сомнения. Он отправил мать и дочь к двум своим
коллегам - в Вену и Лос-Анджелес. Оба обследовали ее, и, несмотря на то что
каждый пытался найти ошибку, подтвердили диагноз Дюпюи. После этого Джулия
стала часто посещать д-ра Дюпюи, ее встречи с ним приурочивались к
концертам. Но после многих лет разговоров, лекарств и отсутствия прогресса
она решила, что лучше дать времени шанс исцелить ее. Доктор говорил, что,
поскольку какие-либо физические изменения отсутствуют, возможно спонтанное
возвращение зрения.
Теперь, после всего случившегося, Джулия не могла давать матери ложную
надежду. Поэтому она пока держала свою радость в тайне, храня, как
сокровище, все, что видела.
Улыбаясь и не снимая темных очков, она приветствовала поклонников,
столпившихся в ее гардеробной. Она была окружена восторженными разговорами,
ароматом тонких духов и дорогих сигар. Пока она разговаривала с каждым,
хранимое в тайне зрение с упоением впитывало цвета, формы, контуры.
Лица. Движения.
Небрежный поцелуй в подставленную щеку.
Улыбка, излучающая понимание.
Джулия не видела ничего более десяти лет. И красота всего того, на что
она бросала взгляд, была настоящим чудом.
И тут ее пронзила боль. Она вспомнила, как быстро и как легко зрение
исчезло в Варшаве.
Один миг, и она вновь может ослепнуть.