"Эдуард Лимонов. Юбилей дяди Изи" - читать интересную книгу автора

на ней стояло пианино, возвышался микрофон. Чернявый вышел и сказал, что
слово для стихотворного приветствия предоставляется поэту Борисовичу.
Борисович - румяный человек небольшого роста с бабочкой, как и ведущий, но
с ярко-красной бабочкой, в белых брызгах - профессионально, не спеша
выбрался из-за стола и прошел к микрофону. "Стихотворение-экспромт по поводу
пятьдесят первого юбилея нашего всеми уважаемого дяди Изи Соломицера, -
объявил он. - Написано сегодня в десять часов сорок минут утра." - Он
выдержал паузу.

- Сегодня, в этом просторном и шикарном зале,
Мы собрались, товарищи, как прошлый год мы отмечали
Отметить дяди Изи юбилей,
Который служит вечным солнцем для своих друзей..
Если бывают у еврея горе вдруг, беда,
В Лос-Анджелесе - городе-герое
Он знает, с горем и бедой пойти куда
И где ему всегда обед накроют.
Куда, я спрашиваю вас, пойдет несчастный?
В момент тревожный и в момент опасный?
В чей дом бежим мы, если нас ударит кризис?
Конечно, в дом на сваях дяди...

Борисович остановился, давая залу прокричать всеми двадцатью столами и
двумя сотнями глоток: "Изи-с! Дяди Изи-с!"
Удовлетворенно выслушав зал, он опять захватил микрофон и, рванув его на
себя, закричал:
"Так выпьем же, товарищи, за здоровье нашего дорогого Изи Соломицера!
Выпьем на "три", товарищи! Раз... два... три!"
Интеллектуалы творческого труда за нашим столом, все дружно торопясь,
разлили водку и успели выпить к "три" Борисовича.
"Как чешет Борисович, можно подумать, профессиональный конферансье, а не
поэт, - сказал редактор местной газеты. - Он у меня страничкой юмора
заведует". "Так как приветствий и поздравлений поступило великое множество,
то мы решили, товарищи, распределить их поровну и зачитать в течение обеда,
иначе все вы останетесь голодными, - сказал ведущий. - А сейчас
музыкальная пауза..." К пьяно уселся тощий молодой человек в черных брюках и
белой рубашке, толстый оркестрант номер два вытащил из-под пьяно контрабас,
ведущий взял в руки саксофон, и бригада стала извлекать из инструментов
вальс "Амурские волны". Впрочем, я не уверен, может быть, это были
"Дунайские волны", я всегда путаю их. Конечно, в таком достойном доме на
столах стояли красная и черная икра, и салат "одесский", и котлеты по-
киевски, и цыплята табака, о, я мог бы посвятить полсотни страниц кулинарии
этого празднества, но ограничусь одним заявлением. А именно, базируясь на
моем личном опыте многолетней жизни на юге СССР - на Украине, скажу, что
ничто не отличало стол лос-анджелесского констракшэн-босса Изи Соломицера
от стола начальника стройтреста Молдавской Республики Изи Соломицера.
"Как живет! - воскликнул редактор израильского журнала, выкладывая на
свою тарелку черную икру из фарфорового бочонка. - Как живет человек!" "В
этом году он еще скромно разошелся. Пятидесятилетие свое в прошлом году он
пушечными выстрелами отмечал. На террасе установили пушку и шпарили,