"Эдуард Лимонов. Американский редактор" - читать интересную книгу автора

нужно деликатно и тихо родиться, думаю я с нежной жалостью к моей
редакторше, которая этого не знает. Об этой невозможности и мой роман
написан - герой моего романа пытался всеми силами сделать из своей
служанки леди, но увы... И служанка очень хотела, но никакое, даже самое
сильное желание тут не поможет. Американцы верят, что все возможно, что
достаточно выйти замуж за фабриканта носков, или нижнего белья, или кетчупа,
чтобы стать леди. Они молодая нация - они бодрые и энергичные. Я не верю.
Куда мне. Я даже не могу себя заставить бегать по утрам, чтобы дольше жить.
Я пью, я алкоголик.
А вот и вовсе чудовищная акция. Хладнокровно перечеркнута вместе с
другими страницами моя радость и гордость: сцена, в которой герой встречает
"девушку в шеншелях" - мечту всякого мужчины. Встречает на огромном,
залитом солнцем гольфовом поле, на берегу океана, где происходит выставка
красоты автомобилей. Чудовище редактор даже не соизволила написать: "Хорошо
тут, но нужно убрать" или: "Много интересного, но убрать". Нет.
Перечеркнула, и сердце не дрогнуло. Выброшены без сострадания трогательные
жалобы героя. "...С любовью к красоте, думаете, легко ли было мне жить в
отеле "Дипломат", где самым красивым были лица пимпов, здоровыми во всяком
случае? Думаете, легко ли, преклоняясь перед красотой, было мне ебать
румынскую танцовщицу Рену с обезьяньим ликом..." Мой гимн красоте ее не
тронул, не остановил. Ей важна структура. Герой произнес свой гимн в
Калифорнии, без разрешения редактора покинув свой боевой пост в Нью-Йорке,
а все сказанное в Калифорнии - табу для него. Ему не позволяется туда
ездить. Даже на север штата Нью-Йорк не позволено отлучаться герою. И когда
он становится, по несчастью, землекопом, ему ничего другого не оставалось
делать, у него не было другой работы, в стране же был кризис, недремлющий
страж - редакторша вычеркивает его пребывание в ста милях на север от Нью-
Iорка и возвращает беглеца в Новый Вавилон. "Начать отсюда!" - сурово
указано мне на странице 228.
На странице 232 меня неожиданно поощрили. "Хороший конец!" - сказано по
поводу следующих строк: "Очнулся я у себя в постели на 83-й улице. За моим
плечом, обнимая меня, спал Лешка. Вот так, господа, мечтал человек
оказаться в постели с бразильской красавицей, а вместо этого проснулся
вместе с седым здоровенным гомосексуалистом..." По-моему, ничего хорошего.
Грустно. Плохой конец. А может, она ненавидит мужчин и радуется, когда у
них что-нибудь плохое происходит?
На странице 283 по поводу моего текста "втиснул свой хуй в ее уже
начинающую склеиваться щель..." стрелой и восклицательными знаками
обозначен командирский окрик редакторши в просвете между строк: "Сократить!
Слишком много фактов!"
На странице 284 ей "не нужен Станислав!". "Ей никто не нужен... Ей
противны мои герои..." - грустно думаю я.
На странице 326 она ликвидировала мою сцену беседы героя с проституткой в
борделе - пародию на известную сцену в "Преступлении и наказании".
"Убрать!" "Ужасно!", "С ума сойти можно!", "Могу жить без этой страницы!".
Есть пословица "Если хочешь передать мэссидж - иди в Вестерн Юнион -
имейте это в виду!" Последнее замечание редакторши о Вестерн Юнион
относится к моменту, когда герой дискутирует с датскими интеллектуалами
проблему контроля рождаемости, одновременно помня о том, что должен выебать
польскую хозяйку.