"Альберт Лиханов. Невинные тайны" - читать интересную книгу автора

зрелость бесит ее?
- Вот! - повторила Аня. - Я сразу поняла, что тут что-то не то! Нет у
меня по списку Наташи Ростовой! Есть просто-напросто Зина Филюшкина! И когда
я стала объяснять ей, мол, врать - стыдно, она мне сама же откровенно
сказала, что и остальное все выдумка... Про погибшего геройски отца! Про
мать, которая умерла!
- Ой, что вы говорите! - снисходительно рассмеялась девочка. - Врать -
стыдно! Да врать, если хотите, полезно. Я же вам хотела помочь. Видели, как
все ребята сразу ожили! Они-то меня поняли!
Она совершенно не смущалась, эта Зина Филюшкина, говорила смело,
уверенно, как там, на улице, только вот глаза все отводила.
И все-таки она посмотрела на Павла.
Этот взгляд обжигал - столько было в нем взрослой нетерпимости и еще -
ненависти. Губы Зины улыбались, а глубокие бархатные глаза с недоуменной
ненавистью взирали на Павла, на одного из двух взрослых и вроде бы разумных
людей, пытающих еще одного, третьего, человека, который стоит тут перед
ними, как дитя - в трусах и майке, словно на какой-то стыдной экзекуции.
Врать - полезно, - сказала Зина Филюшкина твердым, уверенным тоном. -
Врать - замечательно. Врать - необходимо.
Произнося нравоучительно эти слова, девочка повернулась и неторопливо
пошла к спальне.
- Как ты можешь?! - воскликнула в ярости Аня, но Павел остановил ее,
взял за локоть, чтобы она не натворила глупостей, не кинулась вслед за
Зиной.
Девочка даже не заметила этого восклицания.
Она полуобернулась и спросила:
- А вы что хотите, чтобы я сказала правду? От этой правды будет
несладко.
Зина остановилась, опустила голову и, не оборачиваясь, не меняя голоса,
все так же уверенно и снисходительно сказала:
- Все я правильно рассказала, только отец мой не полковник из милиции,
а тот самый бандит!
И двинулась вперед все тем же ровным шагом.


* * *

Проснувшись, Женя испытал острое чувство одиночества.
Народ жил неровной утренней колготней - один едва только потягивался,
зато другой сосредоточенно мчался по неотложным делам, всем своим видом даже
уходил в важную заботу - не замечая окружения, его издевок и усмешек; третий
уже бодро бил кулаками в бока подушки, взбивал ее, и она становилась шире и
сдобнее, чтобы украсить этаким помпончиком строгую пионерскую кровать;
четвертый надевал шорты, пятый пытался сделать стойку на голове прямо в
постели, но это у него плохо выходило, и, поддразниваемый соседом, он снова
и слова грохал ногами по матрацу так, что звенели пружины. Сколько было
ребят в палате, столько было и движений, жестов, действий, забот, и все это,
производимое в строго ограниченные минуты, образовывало хаос, который тем не
менее был упорядочен конечной целью, результатом, когда все кровати
оказывались более или менее аккуратно заправленными, а сами ребята готовыми