"Альберт Лиханов. Невинные тайны" - читать интересную книгу автора

однажды, ластясь, ласковый маленький мальчонка:
- С папой я себя веду как заяц, с мамой - как лиса, а с бабушкой - как
волк!
Он засмеялся при этом, а Павел оледенел - Боже, да что же это такое
творится-то! До смеху ли, ведь тут же целая философия! И кто в этом повинен?
Впрочем, может, он и впрямь не от мира сего. Правда, есть зацепочка...
Смена со сменой физически пересечься не в состоянии, ведь сначала одни
уезжают, а уж потом приезжают другие, но в каждой смене дней этак через
пяток, через неделю на худой конец, находится один смышленый оголец, который
обязательно соединит его, Павла Ильича Метелина, инициалы в одно слово -
ПИМ, и слово это, эта кличка будто начертана на нем вот уже два года.
Да, Пим... А пим по-сибирски - валенок, а уж в каждой отрядной смене
хоть один сибирячок да обнаружится.
Павел стремился делать все, чтобы не соответствовать своей кличке, он
живет в армейском ритме и стиле, они, кажется ему, пропитали его насквозь, а
все-таки его зовут за глаза Пимом. Не оскорбительно, не зло... И все-таки,
видно, что-то неуловимо просвечивает сквозь армейскую броню - что-то очень
штатское, детское, смешное...
Надо же, валенок!..
Солнце склонилось к горизонту, стало оранжевым баскетбольным мячом,
самое время предаться так называемой личной жизни, пойти искупнуться просто
так, ни о чем не думая, не наблюдая за разноцветными ребячьими шапочками для
купания и не проявляя бдительности - заплыть подальше, перевернуться на
спину и полежать в морской зыбкой материи, испытывая ни с чем не сравнимое
блаженство.
Павел вздохнул поднимаясь.
Как будто стало полегче, чуток отпустило.
Душа освобождалась от Игорьков и Олегов, от Татьян и Людмил, которые
только что отправились восвояси, заплаканные и расстроенные, оттого что
расстаются с Пимом, расстаются друг с другом, с этим сказочным лагерем у
моря, а может, еще и оттого заплаканные и расстроенные, что Павел Ильич
повторил па прощание чуточку жестокое, но - что ж? - наверное, справедливое:
мол, отвечать на ваши письма, друзья, не обещаю, ведь писем и открыток вы
пришлете много, а когда мне писать, сами видели, как я живу - с раннего утра
и до отбоя на ногах, бегом, вприпрыжку.
- Так что, - сказал Павел Ильич Метелин, - письма получать люблю,
читать их люблю, а вот отвечать - уж не обессудьте...
И тут они заныли - и так всегда! - а потом закричали, перед тем на
мгновение оторопев, что, если так, они будут сами писать, пусть без ответа,
потому что полюбили Пима и никогдашeньки, ни за что не забудут его, но зато
станут встречаться всю жизнь друг с дружкой, - и Павел кивал, радуясь за них
совсем искренне и в это мгновение абсолютно не сомневаясь в этих
замечательных детях. Да что там, через неделю же он получит кипу конвертов,
потом, чуть погодя, писем станет меньше, еще меньше, их сменит другая волна
конвертов, подписанных другими именами, и он, Павел Метелин, постепенно
истает в памяти вырастающих детей.
Ведь эта память беспечна, как легки мгновенные детские слезы при
расставании.
И ему тоже нужно, обязательно нужно освободить свою душу от лиц,
улыбок, привычек уехавших огольцов и девчонок - ОН не знал, хорошо ли это