"Альберт Анатольевич Лиханов. Драматическая педагогика (Очерки конфликтных ситуаций)" - читать интересную книгу автора

моя ровесница. Я и ее тайком ревновала к отцу. В любом разговоре старалась
противоречить всему, что бы он ни утверждал, доводила его этим, за что не
раз выговаривала мне старшая воспитательница.
Как-то услышала - Николай Петрович удивлялся множеству цветов в
соседней группе, радовался их красоте и ухоженности.
Была поздняя осень. Цветов уже не было, только на деревьях оставались
еще багряные листья, которые я очень любила. И мне подумалось: тот, кто
любит цветы, не останется равнодушным к охапке красивых листьев. Уговорила
девочку из соседней группы положить на стол до его прихода букет из
тщательно отобранных мной веток. Дождалась, когда он пройдет в комнату,
вошла следом и с замиранием ждала, когда воспитатель спросит, кто собрал
такой красивый букет, увидеть радость, улыбку на его лице. А он, подойдя к
столу, небрежно отодвинул ветки, мельком взглянул на них, и громко
спросил, обращаясь ко всем: "Кто додумался принести эту гадость мне на
стол?" Меня будто хлестнули его слова, и, испугавшись, чтобы не подумали
на меня, вскочила и пробормотала: "Это девочка из соседней группы". Вита
пошла выбрасывать ветки, а я впервые увидела его другим: отвратительную
улыбку с жабьим ртом, его пухлые женские руки.
А потом, простудившись, я заболела. Отец появлялся в бреду. Он
садился возле кровати, клал свою прохладную руку мне на голову и улыбался.
Грезился наяву: приходит, прижимает мою горячую голову к своей широкой
сильной груди, и мы стоим так долго-долго, потом он уходит, и я снова его
жду. Почему-то он никогда не говорит со мной, только улыбается доброй
улыбкой, но мы понимаем друг друга.
В больнице я ждала, когда придет Николай Петрович, но приходили
девчата, воспитатели других групп, даже те, кого я почти не знала, почти
каждый день приходила моя бывшая воспитательница, а его все не было.
Девчонки говорили, что он очень занят подготовкой к празднику, ведь, кроме
нашей группы, он работал по своей специальности музыканта в детском саду и
городской школе...
Вот нехитрая история моего отрочества... Что добавить еще? Вот что...
Даже став взрослой, я все равно ждала чьей-то отцовской заботы.


НЕСКАЗАННОЕ, НЕУСЛЫШАННОЕ

Я сказал в предисловии к этой главе - имена и адреса я изменил.
И все-таки имена нужны.
Надя. Надежда.
Пожалуй, именно это имя больше всего подходит автору письма, которое
вы прочли.
Исповедь драматическая, судьба, можно сказать, трагическая.
И суть письма именно эта.
Надежда.
Хочу верить, что горькая Надина исповедь поможет взрослым, чье сердце
недоступно даже для собственных детей, осознать, какую незаслуженную кару,
какой жестокий и неправедный урок преподносят они.
У Надиной истории своя индивидуальность, свои виноватые и правые,
свои персонажи. И все-таки много в этой исповеди такого, что можно назвать
характерным, типичным. Типична здесь история отчуждения.