"Альберт Анатольевич Лиханов. Высшая мера (Повесть)" - читать интересную книгу автора

похудела. Утром она надевала одно платье и, не говоря никому ни слова,
исчезала до полудня. Потом возвращалась на час домой и пропадала опять -
уже в другом наряде. Я работала и, ясное дело, могла видеть не все - лишь
часть. Но и этой части мне доставало, чтобы догадаться: Ирина не просто
переодевается, она меняет маски, подбирает их к ситуации, месту, людям.
В голубом платьице с рожками коротких, с трудом заплетенных косичек,
она походила на наивную и невинную школьницу. В цветастом миди - на
молодую даму полусвета, неопределенных намерений, - то ли замуж собралась,
то ли на вечеринку, - которые пасутся у ВТО или местного Дома кино.
Сдержанный коричневый костюм, приглаженные кудряшки, едва тронутые помадой
губы и летние, но не вполне темные очки придавали ей вид скромной
интеллектуалки из достойной семьи.
Бедняжке, видно, нелегко приходилось. Заставая ее возвращения, я
перехватывала во взгляде невестки растерянность, неловкость,
неуверенность. А вечерами еще приставал Сашка - прямо за ужином, при всех,
допытывался, где она была, куда так наряжалась. Ирина косилась в мою
сторону, считая, что про наряды ябедничаю сыну я, но она ошибалась.
Требовалось не так уж много наблюдательности, чтобы выяснить, какие именно
платья она меняла за день - все они были на виду, на спинках стульев, на
кровати. Я не могу сказать, что Ирина неряшлива, напротив, все висело
очень аккуратно, но как бы наготове.
К концу месяца, ее растерянность достигла предельной точки.
Она посматривала на меня как-то по-другому. Казалось, вот-вот и
попросит о чем-то. Или что-то скажет - то, чего жду я.
Ирина часто задумывалась в те дни, совсем как мой Саша, и я уж
прикидывала, чтобы вновь сказать ей про библиотеку. Но однажды утром она
появилась в красном костюме. Никогда прежде не надевала его, и я даже
ахнула от возмущения.
Мини-юбка открывала аппетитные колени, вырез пиджачка делал
доступными взгляду иные прелести. Костюм едва граничил с приличием, и вид
у Ирины, распушившей кудряшки, был вызывающим.
Я едва сдержалась, чтоб не взорваться, и она, кожей почувствовав это,
мгновенно исчезла. Последний козырь, что ли, еще подумала я. И попала в
точку.
Вечером, вернувшись со смены, я была оглушена сенсацией. Кокетливо
улыбаясь, Ирина восторженно сообщила, что принята... секретаршей к
директору огромного завода. Это был известный человек в городе, его знали
все, от мала до велика, - Герой, депутат, доктор технических наук. Как
сказала Ирина, он лично объяснил ей круг ее обязанностей, переименовал
должность из "секретаря" в "референты", утвердил оклад в сто двадцать
рублей, но там есть премиальные, да еще надбавка за язык. Меня так и
подмывало ехидно спросить: а не предлагал ли почаще надевать красный
костюм? Я сдержалась, но Ирина, кажется, услышала мою невысказанную
реплику. Женщина, видно, способна понимать антагонистку за полверсты, из
воздуха улавливать ее соображения. Впрочем, может, это вообще в женской
природе - умение переноситься из одной оболочки в другую и видеть себя
глазами иной, если даже та иная - твой враг.
И я и Саша были потрясены. Пять лет осваивать испанский язык и
литературу, чтобы стать секретаршей директора, да еще с неприкрытой
радостью?! Восторгом?!