"Альберт Анатольевич Лиханов. Голгофа (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Пряхин почувствовал, как Зинаида вцепилась ему в рукав шинели, и
нерешительно попробовал освободиться. Но Зинаида держалась крепко.
- Понимаешь, - говорила она лихорадочно, приблизившись к его лицу, -
я от тебя ушла, но меня ведь судьба наказала, Петра убили. Так что меня
можно простить, верно? Извинить. Ведь так? Должны же люди прощать друг
друга? А я тебе ножки стану мыть! Верной до гроба буду - только поверь. А
здесь мы оба подохнем, понимаешь? Надорвемся и подохнем, как эта лошадь.
Надо жить, Алеша! Понимаешь, надо жить!
Тупая и тяжелая боль наполнила живот Алексея. Он вновь дернул рукой,
желая освободиться, и снова Зинаида не отпустила его.
Алексей как бы пропустил мимо ее слова. Вся его жизнь казалась ему
решенной и понятной. У него есть смысл. Он знает, как жить. А эта Зинаида
его не касается. Лопочет что-то. Простыла, видать, окоченела, бедняга.
Пряхин больше не дергал рукой, не пытался вырвать рукав из Зинаидиных
пальцев - он хотел только быстрей добраться до ее квартиры, высадить
бывшую жену, а потом поскорей очутиться дома, выпить стакан тети Груниного
отвара, полежать часок, подобрав колени к животу, - в таком положении боль
отступает быстрее, - а потом ехать на работу. Чтобы стало полегче, он
склонился к рулю, почти лег на него.
Зинаида замолчала, но Алексей ощущал ее взгляд на своем виске.
"Неладно, видать, с ней, - думал он. - Потеряла своего Петра, никак
опамятоваться не может, вот и несет чепуху... А может, и впрямь надеется,
жалеет, что ушла".
Только это его не касалось, никаким боком не задевало.
Он негромко, чтоб не сбить наступившую тишину, спрашивал Зинаиду, где
повернуть, как ехать дальше, у которого дома затормозить, и они
остановились перед бараком.
- Идем, - повелительно сказала Зинаида, и Алексей непонимающе
взглянул на нее.
- Вытряхивайся, - ответил он, прислушиваясь к звону каких-то
колокольчиков. Что-то защекотало его по лбу, он провел тыльной стороной
ладони и удивленно оглядел ее: рука была мокрой.
- На тебе лица нет, - сказала Зинаида. - Пойдем, отдышишься, еще
целая смена.
Алексей распрямился, но его куда-то повело, а вспомнил он себя снова
уже в барачном коридоре, слева, под рукой, Зинаида, подпирает своими
плечами. Брякнул о железо ключ, скрипнула петля на двери. Зинаида
расстегнула крючки на шинели, подвела к кровати.
Он забылся снова, будто исчез с этой земли, но тотчас вернулся, и
блюдечко с горячим чаем вздрагивало перед ним. Алексей хлебнул, хмарь
отступила, все стало на свои места: узкая, как щель, комнатенка, фанерный
шкаф в углу, Зинаида с распущенными волосами, протягивающая, точно
маленькому, блюдечко с чаем.
Пряхин дернулся, стараясь встать, но лицо Зинаиды приблизилось,
холодные руки взяли его за виски, поглаживая, убаюкивая, и он задохнулся
от ее поцелуя. Зинаида целовала его как-то неумело, словно разучилась или
не умела никогда, а в нем все обрывалось внутри, все рушилось. В смятении,
еще как следует не выбравшись из забытья, Алексей рухнул в новое забытье,
только здешнее, земное, с громом сердца, с тем, что принадлежало ему
когда-то, но давным-давно забыто и поэтому вряд ли реально.