"Альберт Анатольевич Лиханов. Последние холода " - читать интересную книгу автора

нами. Он только улыбнулся мне, показав пол-лица с кривыми зубами. Сам он
держался за девчонку. Но когда мы приблизились к кассирше, между мной и
красноухим влез длинный парень с большим горбатым носом. Он так нагло
вклинился между нами, будто совсем и не замечал, что мы держимся друг за
дружку. Я сразу присвоил ему кличку Нос.
- Э! - сказал я тихонько. А про себя добавил; "Нос!"
Длинный повернулся ко мне.
- Не рыпайся, - прошипел он, и на меня пахнуло таким ядреным
махорочным духом, что я покорился.
А длинный махнул рукой и пропустил перед собой еще парней пять, не
меньше, наглец такой.
От шайки этой перло, как из курительной комнаты где-нибудь в
кинотеатре, они галдели, матюгались, правда понижая при этом голоса,
толкались, и вообще, нестрашные, может, каждый поодиночке, вместе они были
какой-то грубой и злой силой, с которой даже взрослые предпочитали не
связываться.
Портфели эта банда свалила возле стенки, и никто из них ни разу не
обернулся на свое добро. Я не завидовал таким шайкам, их тогда было много,
чуть не в каждом дворе или даже классе - там царили неправедные законы,
зло и несправедливость. Ладно бы, задевали других - они и своего могли
запросто избить. Да что там, почти в каждой компании была своя шестерка -
пацан, который считался вроде бы адъютантом самого сильного. Но были у
шаек и свои привилегии. Они не боялись взрослых. Они не тряслись на каждом
шагу, если были вместе. Они не озирались по сторонам и запросто могли
свалить в кучу свои сумки. А я вот не мог даже такой малости. Я был одинок
в этой столовке и крепко держал свою сумку, думая о том, как же потащу
поднос с едой да еще портфель.
Это, конечно, удалось плохо, суп, на этот раз любимая гороховица,
расплескался наполовину, я и остальное-то еле дотащил. Хорошо, хоть
повезло с местом. Наконец я устроился. Неподалеку гоготала шайка - парни
заняли столик, но двоим мест не досталось, и они ели стоя, наклоняясь к
своим тарелкам за каждой ложкой, смешили остальных.
Мне досталось удобное место, в углу, да и вместо портфеля я устроился
на собственной ноге, подтянув ее под себя, а нога была в большом валенке
поэтому вся столовая открылась передо мной как на ладони.
Что же вокруг творилось! Я даже хохотнул - никогда я не видывал
такого. Очередь к накрашенной тетке вилась между столами и заканчивалась
возле гардероба, где опять, как кукушка, мелькала в своем окне черноглазая
Груша.
А шум какой стоял! Такой гомон мог быть еще только на вокзале. Поезд
вот-вот тронется, а люди не сели, да и в вагонах не хватает мест, и все
колготятся, дергаются, а сделать ничего не могут. Народ в восьмой столовой
тоже колготился и дергался. Грохали железные миски у раздавальщиц в
амбразуре. Постукивали ложки о края мисок в обеденном зале. Мальчишки и
девчонки разного роста и в разной одежке вставали, садились, ходили между
столиков, говорили, смеялись, вскрикивали, носили подносы с едой и волокли
их обратно, уже с пустой посудой. В такой толкотне отыскать желтолицего
было не так-то легко. Да и пришел ли он сегодня? Мог ведь и не прийти. Или
появиться позже.
Прихлебывая суп, я внимательно изучал столовую. И вдруг увидел, как к