"Альберт Анатольевич Лиханов. Последние холода " - читать интересную книгу автора

Есть люди, похожие на магниты. Они ничего особенного не делают, а к
ним тянет.
Вадька был такой магнит. Правда, нельзя сказать, что он ничего не
делал. Шакалил в столовой - разве этого мало? Отнял хлеб у девчонки. Но,
честно сказать, меня тянуло к нему не это.
Я чувствовал, что желтолицый парень какой-то совсем другой, чем все
остальные знакомые мне люди. Даже если сравнивать его со взрослыми. Что-то
в нем было такое.
Что? Я не знал. Маленькие люди ведь вообще, многого не зная, умеют
чувствовать. Умеют ощущать. Вот, может, и во мне было такое ощущение.
Вадька меня никуда не звал, а самому мне надо было идти домой, учить
уроки, но я, точно примагниченный, шел за желтолицым и его сестрой. Они
даже не очень-то со мной разговаривали, обращаясь лишь в необходимых
случаях, так что болтунами их никак не назовешь.
Они все говорили о матери - похоже, разговаривать о ней доставляло им
большое удовольствие. При этом получалось так, что говорить о своей маме
они принимались с полуслова, будто отвлекались на минутку от давнего
разговора, потом спохватились, что отвлеклись, и говорили снова о самом
важном.
Ведь если продать утюг, как мама велела, - вдруг засмеялась Марья, -
так мы ведь до конца войны неглажеными ходить будем.
Вадька одобрительно оглядел сестру, улыбнулся ей и сказал:
- А что у нас гладить-то?
- Ты что? - возмутилась Марья. - Мамино платье, мое платье, твои
штаны. Да и много ли дадут за утюг на рынке?
- Точно, - ответил Вадим. - А мама вернется, глядь, утюг целехонек.
Ждет ее.
Марья слабо улыбнулась, побледнела.
- Ты что? - забеспокоился Вадим.
- Погоди, - прошептала она, - сейчас пройдет.
Вадим схватил снегу, потер Марье виски, как тетя Груша, но она
отдернулась, сказала:
- Чепуха! Я же не теряю сознания! Ты же кормишь меня каждый день.
Она отчего-то запыхалась.
- Просто идти трудно, - объяснила Марья, - давай помедленней.
Я чувствовал себя полным дураком. Может, первый раз в жизни не знал,
что делать. Стоял, как суслик, столбиком возле двоих этих ребятишек, и
все. Им нехорошо и одиноко, а я не могу помочь. Эх, быть бы взрослым!
Оказаться в один миг самостоятельным человеком! Уж я бы додумался до
чего-нибудь. Дал бы талонов от своих карточек, еще бы сообразил, что
полагается в таких случаях.
Но я был обыкновенным мальчишкой и знал не больше Вадьки. А он
все-таки старше меня. Как выяснилось, на три класса. Ему год и два месяца
до свидетельства о семилетнем образовании.
Марьины глаза прояснились, она глядела на меня, что-то такое
соображая, потом неожиданно сказала:
- А ваш городок ничего! Хороший городок! Хуже немного Минска, но тоже
хороший. Мне нравится.
Она хотели сделать мне приятное, разговаривала со мной, а то я вроде
плетусь за ними и молчу.