"Альберт Анатольевич Лиханов. Деревянные кони " - читать интересную книгу автора

выражался, не на сеновале, но, даже приглушив голос, Васька хрипел громко
и внятно.
Я посмеивался над мамой и бабушкой, смотрел, как коробит их от
Васькиных выражений, хотя ничего такого он не говорил. Но они жутко
переживали. Они считали, что новый квартирант меня непременно испортит.
Этими уличными выражениями. И куреньем.
Но бабушкины и мамины переживания меня не трогали. Меня волновало
совсем другое.
Я усердно махал кулаками перед зеркалом, чуть не влетал в него в
азарте атаки и наконец в один прекрасный день, как говорится в
художественной литературе, постучав в перегородку, предложил Василию
Иванычу выйти во двор.
Сосед появился передо мной, не улыбаясь, засунув руки в карманы, и
ждал довольно сумрачно, что я скажу.
- Ты боксу научить просил, - сказал я, предчувствуя легкую победу над
этим широкоплечим увальнем. - Не передумал?
- Аха! - сразу повеселел Васька. - Айда! - И пошел вслед за мной в
прохладу сиреневых кустов, которые росли за домом.
Стоял сентябрь, мы оба уже учились: я - в школе, Васька - на своих
таинственных курсах счетоводов, а на улице было тепло, настоящее бабье
лето, и по хмари в Васькиных глазах я понял, что ему совсем так же, как и
мне, заниматься в такую погоду ужасно неохота.
Я снял рубаху, Васька разделся тоже, я стал боком, как требовала
боксерская книжка, спрятал подбородок за плечо, выставил кулаки.
- Вот так! - велел я Ваське, подпрыгнул и тихонько стукнул противника
в грудь. - Подбородок кулаком прикрывай, - объяснял я ему, подобрался еще
раз и ударил снова.
Кулак словно стукнулся о каменную стенку, рука заныла, и в ту же
минуту кусты сирени стали расти как-то боком, размахивая ветвями, хотя
никакого ветра не было.
Охнув, я опустился на коленки.
- Ты чо! Ты чо! - слышался издалека, будто из-за толстой стены, голос
тети Симиного племянника, потом он исчез, и вдруг я вздрогнул - на лицо
текло что-то холодное и приятное.
Я открыл глаза. Василий Иванович испуганно улыбался мне и лил из
эмалированной кружки воду.
- Я не нарочно, я не хотел, - говорил он смущенно. - На-кось вот, - и
приложил к моему носу холодный лист подорожника.
Я поглядел на землю. Прямо передо мной, в песке, выбив неглубокие
ямки, чернели капли крови.
"За что?" - думал я, наливаясь слезами.
Ведь у меня и в голове не было, чтобы драться. И книжку о боксе я не
для того доставал. Я собирался всего-навсего научить Ваську. Всего-навсего
доказать, что и я не лыком шит, не один он в сапогах с загнутыми
голенищами. А он... он...
Я старался разозлиться на Ваську - ни за что ведь ударил по носу, -
но почему-то ничего у меня не выходило. Вся злость куда-то подевалась,
даже, наоборот, я чувствовал, кажется, себя легче, свободней, будто с меня
свалилась тяжесть.
- Я ведь не хотел, - повторял Васька, боясь, что я зареву, - ведь не