"Альберт Анатольевич Лиханов. Деревянные кони " - читать интересную книгу автора

"Комнату разгородим"! Эти слова меня неприятно кололи, и я чувствовал
вину.
Я вспоминал, как раз в неделю, по воскресеньям, приезжала из деревни
Васькина мать, тетя Нюра, и привозила молоко.
Тетя Нюра кружила бутыль, чтобы молоко скорее вытекло, я глотал
слюнки, глядя, как в опустошающейся бутыли медленно ползут по стенкам
густые остатки молока, и корил себя за слабоволие. Ведь это молоко было
платой за Васькино у нас житье, значит, и за Васькину дружбу. Тетя Нюра
уходила, я набрасывался на молоко, заедая его черным хлебом и урча от
удовольствия, и мысль о том, что это молоко - плата за Ваську, сама собой
исчезала, будто растворялась в выпитом молоке.
Однажды я вернулся из школы поздно вечером - нас посылали в
овощехранилище перебирать картошку и свеклу. В хранилище было не холодно,
но руки у меня совсем окоченели и покрылись тонким, но прочным слоем
земли.
Я ввалился домой, бросил в изнеможении сумку с учебниками и
прислонился к косяку.
Мама и бабушка смотрели на меня с жалостью - они всегда жалели меня,
если наш класс ходил копать картошку, перебирать овощи или еще на
какую-нибудь работу, словно я один уставал, - но в их глазах на этот раз
было еще что-то, кроме жалости. Какое-то лукавство, что ли.
- Мой руки, - сказала мама, поднимая мой портфель, - там, на столе,
тебе кое-что есть.
Я подумал, они оставили мне чего-нибудь вкусненького, но есть не
хотелось, в горле пересохло, я еще не мог отойти от долгой работы
внаклонку и вяло кивнул головой, откручивая кран.
Вода стекала с моих локтей грязными ручьями, хотелось спать, и я
представлял, как рухну сейчас на свой скрипящий диван.
Лениво утершись, я подошел к столу и увидел яркую картинку: на еловой
лапе вперемежку с цветными шарами раскачивались гномики. Я перевернул
картинку и узнал знакомый почерк: открытка была от отца.
Я засмеялся, усталость исчезла, я подпрыгнул, как маленький. Ничего
особенного отец не писал, он просто поздравлял нас с наступающим Новым
годом и обещал, что уж в новом-то году он непременно приедет домой.
- Ну видите! - крикнул я, оборачиваясь к маме и бабушке. - Я же
говорил! Все в порядке! - И заорал: - Васька! Иди к нам!
Мама с бабушкой стали собираться в магазин, ушли, а Васьки все не
было.
Я крикнул ему:
- Ну чего ты, иди!
Васька пришел какой-то понурый, тихий, грустный. Но я не заметил
этого. Я вертел в руках лакированную открытку с гномиками и вслух читал
отцовское письмо.
Васька кивал, криво улыбался, потом взял у меня открытку, посмотрел
на гномиков и сказал неожиданно зло:
- У, фашисты!
- Кто? - не понял я.
- Вот эти, карлики.
- Ну сказанул! - возмутился я.
Гномики в разноцветных колпачках мне очень нравились. Да что там, они