"Альберт Лиханов. Крутые горы " - читать интересную книгу автора

Мама удивленно поглядывала на меня сверху, но ничего не говорила, и я
был благодарен ей, что она меня понимает.
Мы уже подошли к школе, как вдруг я увидел Вовку Крошкина. Вовка будто
споткнулся и выпалил:
- Уроков не будет! Учительнице похоронка пришла!
- Какая похоронка? - спросил я, зная, догадываясь, понимая, что за
похоронку принесла Анне Николаевне почтальонша, и почувствовал, как крепко
сжала меня за плечо мама.
- Пойдем! - сказала она глухо. - Пойдем! - И, резко повернувшись,
повела меня назад, к дому.
Вовкины шаги слышались за спиной, я знал, что ему некуда идти, все у
него на работе, и неуверенно спросил маму:
- Можно Крошкин к нам пойдет?
Мама кивнула, но тут же остановилась.
- К нам? - спросила она, и я понял ее: у нас ведь тоже дома было пусто,
бабушка уехала в деревню менять на муку мамины вещи. - Ну ладно! Дома
холодно и никого нет. Пойдемте ко мне.
Я не поверил своим ушам. "Ко мне" - значило на работу к маме. В
госпиталь. В ее лабораторию.
Никогда еще мама не брала меня с собой на работу, а сегодня предложила
сама, да еще со мной будет Вовка!
- Только слушаться! - сказала мама. - И никуда не бегать, у нас строгий
начальник...
Мамин госпиталь был в бывшем театре, и, подходя к нему, я подумал, что
раненые лежат, наверное, в зрительном зале и на сцене. Но ни на сцену, ни в
зрительный зал мама нас не пустила. Она натянула на нас длинные халаты,
загнула рукава, а полы засунула за пояс и повела нас с Вовкой, похожих на
разведчиков в маскхалатах, по темному и узкому коридорчику, в котором стоял
запах щей из кислой капусты.
Нам попался всего один раненый, да и то на раненого он не походил - шел
себе человек в халате. Ноги у него были в белых кальсонах, подвязанных
тесемками. Он быстро прошаркал мимо мамы и нас, стесняясь, наверное, своего
вида.
Потом мы пришли в маленькую комнату, где сидели две женщины в белых
халатах. Увидев нас, они заохали, запричитали, но мама быстро усадила нас за
шкаф и велела сидеть тихо.
- Учительнице похоронная пришла, - объяснила она женщинам, и они разом
вздохнули, ничего не ответив, и склонились над какими-то приборами, у
которых внизу блестело зеркальце.
Мы с Вовкой сидели на одном стуле, тесно прижавшись друг к другу, и я
думал про Анну Николаевну. Вчера мы с Вовкой видели убитого бойца, а сегодня
узнали, что кто-то погиб у Анны Николаевны. Может быть, муж. Или брат. Или
даже сын. Анна Николаевна никогда не говорила нам, кто у нее есть. Она
приходила в школу строгая, подтянутая, и мне казалось, что учительница не
обращает на войну внимания. Будто нет никакой войны.
Она спрашивала по арифметике, по русскому, по чтению, она требовала,
чтобы мы старательно выводили буквы на уроках чистописания, и никогда не
говорила про войну.
До вчерашнего дня. До того, как опоздал на урок Вовка Крошкин, узнавший
про санитарный поезд.