"Виктор Лихачев. Кто услышит коноплянку? [H]" - читать интересную книгу автора

серьезно не относилась. Но в тот момент, когда душевная пустота от утраты не давала покоя, она
позвонила ему. Примчался он сразу, но, не успев толком сказать "добрый вечер", схватил ее за
задницу и потащил в постель. Вот тебе и излила душу! Впрочем, Софья не подала вида, что
разочарована. Более того, в постели постаралась быть очень нежной с мальчишкой: она поняла, что
это их последняя встреча. Когда Алекс расслабился и закурил сигарету, отрешенно глядя в потолок,
Софья неожиданно спросила его:
- Алекс, я тебя все по имени называю, а фамилию твою не знаю.
- Хочешь сменить свою? Я не возражаю. Только моя не слишком благозвучная - Слесарев.
- Алексей Слесарев. Разве плохо звучит?
- Алекс, просто Алекс - лучше.
- Ну, что ж, просто Алекс, давай прощаться.
Он оторопело посмотрел на нее.
- Что случилось?
- Бал окончен, свечи погасли.
- Но я же... я же не игрушка. Поиграла - бросила? Скажи, что ты шутишь.
- Все, что делается в этой жизни, Лешенька, делается к лучшему. Ты можешь не быть игрушкой -
если оденешься, поцелуешь меня в щечку и уйдешь. Навсегда.
- Но объясни, почему?! - Алекс чуть не плакал. Его большие карие глаза и впрямь налились
слезами. - Ты только что была такая... нежная.
- Мне трудно объяснить. Когда ты пришел сюда - у тебя был шанс.
- Какой шанс?
- Остаться здесь надолго. Может быть, навсегда. Но я ошиблась. Одевайся.
Он психанул. Одеваясь, то сыпал упреки, то давал обещания, не известно, правда, кому:
- Сначала звонит: приходи, дает себя трахнуть, а потом, как собачку...
- Ты ошибаешься, дорогой.
- Что?
- Это я тебя трахнула.
- Ну, ладно, ты еще прибежишь ко мне. Плохо ты меня знаешь. Сама приползешь, вот увидишь.
Софья равнодушно слушала его причитания. Когда он оделся, спокойно спросила:
- На дорожку коньячку выпьешь? Хороший коньяк, армянский. Настоящий.
- Пошла ты со своим... - И он выскочил из квартиры.
Это было вчера. А сегодня она вновь и вновь думала о предстоящем дне рождения Аллы. Была в этом
деле и другая сторона медали. Подруге исполнится сорок один год. Прошедшую дату - сорок лет -
из суеверных соображений Петрова отмечать не стала, и Софья ее тогда поддержала: "Мы с тобой в
следующем году свое возьмем. Пир на весь мир устроим". Кто знает, стоит верить суевериям или не
стоит, но для Аллы год выдался непростым, и она, на взгляд Софьи, с честью вышла из всех передряг.
День рождения себе Петрова заслужила. А близких друзей у этой пусть взбалмошной, суетливой, но
все-таки доброй и верной женщины было мало.
Все перевесил звонок Алле воскресным днем. Софья поздравила подругу, пожелала ей счастья. Алла,
поблагодарив, неожиданно робко спросила:
- Сонюшка, ты... придешь? Я понимаю и не обижусь, честное слово. А может, перенесем мой день
рождения, а?
- Глупости не говори.
- Нет, правда. Жизнь, как у желудя: не знаешь, с какой ветки свалишься и какая свинья тебя съест.
Только чуть-чуть просвет наступает - и опять тебя по голове.
- Не переживай, у Воронова была своя жизнь, у тебя своя. Не должна ты свой праздник отменять.
Ты что, плачешь?
Петрова действительно всхлипывала.
- Прекращай. У нее такой день, а она воду разводить вздумала.
- Сонь, у меня ведь беда...