"Виктор Лихачев. Кто услышит коноплянку? [H]" - читать интересную книгу автора

останавливаясь, спешили дальше. А он тогда остановился, словно загипнотизированный. Ему
захотелось помочь собаке, но он не знал как. А из растерзанного туловища уже вываливались
внутренности...
Но тогда собаку хотя бы некоторые жалели, шепча: "Бедная собака". Может, ему сейчас тоже стоит
шагнуть в этот мчащийся поток машин - и все. И не будет этого жуткого страха, этой обиды? Вечером
покажут по телевизору, и Галя увидит... нет, она не любит смотреть такие передачи. Галя... Надо же,
он совсем забыл о ней. И о Хайкине забыл. А еще вчера... Киреев вспомнил свои вчерашние фантазии
и впервые за весь день усмехнулся, если только можно назвать усмешкой ту гримасу, что на секунду
привела в движение мышцы застывшего лица. Он вообще-то любил свои фантазии, они помогали ему
коротать время - в метро, дома одинокими вечерами. Порою он так увлекался, что отдельные
диалоги начинал проговаривать вслух. В своих фантазиях он был мудрым, из всех жизненных
ситуаций выходил победителем. В последнее время отчего-то он часто фантазировал, как его
приглашают на телевидение. Самые опытные полемисты не могли сбить его с толку. Интересно, что
Киреев так входил в свою очередную мечту, что с трудом выходил из нее. Вчера он мечтал о том, как
напишет очерк о Хайкине и его банке, как понравится написанное самому Иосифу Самуиловичу.
Деньги... Да разве в них дело? А почему не в них? Но деньги - это само собой. Хайкин сделает
больше: он назначит его сначала своим пресс-секретарем, затем Киреев должен будет обязательно
дослужиться до его заместителя по связям с общественностью. Командировки, отдых за границей,
секретарши. Уйдет навсегда эта проклятая бедность, эта унизительная погоня за лишней сотней.
Только из-за этой бедности ушла от него Галя. А что еще она могла найти у Павлова, кроме его тугого
кошелька? Фантазии плавно катились одна за другой. И вот Киреев словно наяву увидел себя во
время делового ужина с Хайкиным. Тот доверительно спрашивает у него, Киреева:
- Дорогой Михаил Прокофьевич, вы случайно не знаете такую фирму - "Стикс"? Там еще директор...
как его... Павлов?
- А что такое?- невозмутимо отвечает он, Киреев.
- Да кредит просит, дела у него плохие. Говорит, что заказы хорошие имеются, нужны только
средства, да не верю я что-то ему...
Но все это было вчера. А сегодня он точно знает, что никогда уже не стать ему богатым, никогда не
решать судьбу Павлова, а Галя... Киреев от неожиданности даже остановился. Он понял, что должен
сейчас делать. Что же он сразу не догадался? Надо идти домой и срочно звонить Гале. Киреев еще не
знал, что он скажет своей бывшей жене, но чувствовал, что от этого звонка будет зависеть его жизнь.
Михаил Прокофьевич огляделся: оказывается, он дошел до Садового кольца. Бижайшее метро - в
пяти минутах ходьбы. Киреев в этот момент был похож на утопающего, который схватился за
соломинку и решил, что она даст ему возможность выбраться на берег. Он прибавил шагу и вскоре
ритм его движений совпадал с ритмом движений толпы. А в испуганной и жалкой душе его уже вила
гнездо новая фантазия. Сам собой включился некий внутренний голос, который одновременно
рассказывал и будто показывал то, о чем фантазировал Киреев. Вот он входит в комнату, снимает
плащ, набирает номер: один гудок, второй - ну же, ну, возьми трубку. Пожалуйста.
- Павлов слушает.
- Привет. Ты не можешь...
- Да, конечно. Галя, это тебя.
- Cпасибо. - Долгая пауза.
- Я вас слушаю, говорите.
- Извини, что беспокою. Я совсем быстро. Не знаю, правда, как начать.
- Киреев, случилось чего-то? Да не тяни резину, говорю. Что случилось?
- Вроде того. Короче, я у тебя прощения попросить хочу. За все. За мои слова, за поступки мои
глупые - прости. И живите счастливо. И знай, что дороже тебя, ближе нет никого. ("Это, пожалуй,
перебор, слишком цветасто", - перебил Киреев самого себя. Но диалог продолжается, словно
существуя вне его.)
- Да что произошло?