"Виктор Лихачев. Кто услышит коноплянку? [H]" - читать интересную книгу автора

главный вопрос, ради которого пришел в хоспис. Он с трудом скрывал волнение:
- Скажите, Наталья Михайловна, через ваши руки прошло уже много раковых больных...
- Конечно. Я только в хосписе пять лет работаю.
- А кто-нибудь из ваших пациентов... может быть, хоть несколько человек...
- Простите, не поняла?
- Кто-нибудь из них выздоровел?
Наталья Михайловна грустно покачала головой:
- Ни один человек. Мы же в хосписе обслуживаем больных уже в поздней стадии.
- А как же тогда болиголов, чистотел или, вот, о водке с маслом много пишут?
- Водка с маслом? Мои больные пьют. Причем от обезболивающих лекарств отказываются, но, увы...
- Почему же тогда в газетах... столько писем от тех, кто так вылечился?
- Не знаю. Это общеукрепляющее средство. Не более того. Если бы вы знали, как люди борются за
жизнь, как цепляются за нее из последних сил, однако еще никто из моих хосписных больных не
справился с этой бедой...
Когда Киреев от здания, где размещался хоспис, медленно шел к метро, его догнала Наталья
Михайловна. Оба из вежливости обменялись парой фраз, а потом пошли дальше молча. Михаил
Прокофьевич думал, что врач попрощается с ним, поспешит дальше, но она шла рядом, хотя Киреев
двигался не по-московски медленно. Неожиданно Наталья Михайловна спросила:
- Вы нам сегодня задали столько вопросов... Девчонки говорят, что их никогда так подробно не
расспрашивали.
- Обычно журналист спрашивает больше, чем потом идет в материал. Он должен...
- Нет, я не о том. Я не сомневаюсь, что вы все напишите как надо... Мне самой спросить вас
хочется...
- Спрашивайте, - улыбнулся Киреев. - Даже интересно.
- Вы ведь не зря меня про больных спросили, которые излечились? Я права?
- Да.
- Вы сами больны?
Киреев посмотрел ей в лицо. В глазах не было любопытства. Только участие. Он остановился.
- По мне уже видно?
- Просто я заметила, с каким волнением вы ждали моего ответа.
Они уже спускались в метро. Буквально в двух словах Михаил Прокофьевич рассказал историю своей
болезни. Наталье Михайловне нужно было ехать в другую сторону. Она взяла Киреева за рукав куртки
и заговорила горячо-горячо:
- Вы только духом не падайте. У меня... у меня интуиция сильно развита, врачу без этого нельзя. Так
вот, мне кажется, что все у вас будет хорошо. Если нужна моя помощь - звоните, мой телефон вы
записали. Слышите?
Киреев давно не ощущал такого участия к себе. В горле встал комок, и Михаил Прокофьевич не мог
сразу говорить. А когда хотел сказать что-то благодарное, неожиданно для себя брякнул:
- Чему быть, того не миновать. В вашу сторону уже второй поезд уходит. Давайте прощаться.
- Не гоните меня, Михаил Прокофьевич. Мои мужики привычные, они к моему приходу будут во
всеоружии. А у вас, простите, есть жена?
- Наталья Михайловна, у меня все хорошо...
- Не верю. Я вижу, как огорошила вас своим ответом. Забудьте про него. Знаете, что я придумала? У
меня есть пациентка, больная девочка. Ей восемь лет, зовут Лизой. Чудная девочка, умница. У нее
лейкемия. Жить ей осталось от силы несколько месяцев. Давайте я вас познакомлю с ней.
- Зачем?
- У меня много больных. Есть нытики, есть привереды, а есть очень мужественные люди. А Лиза -
она одна. Таких у меня еще не было. Вы с ней поговорите - и все поймете. Договорились?
Напор этой странной женщины был такой сильный, что ему оставалось только кивнуть в знак
согласия.