"Виктор Лихачев. Кто услышит коноплянку? [H]" - читать интересную книгу автора

детства проблемы с сердцем, даже захотелось испытать на себе целительное искусство бабки Нюры.
На лавке возле одного из домов сидел старик. Морщинистое загорелое лицо, обе руки опираются на
палку - видимо, болят ноги, но прищуренные глаза смотрят по-молодому остро. И вот какой разговор
получился у Киреева с этим стариком.
- Красивые у вас места.
- Да, благодатные, только нам за этой красотой некогда глядеть.
- Понимаю, работы много.
- У! Работа цельный год. А работать не будешь, не проживешь. А ты сам чей будешь? Вроде не
нашенский. Али к бабке Нюрке?
- Хочу дочку свою, - соврал, не моргнув глазом, Киреев, - с женой на месячишко из города
вывезти, вот езжу, ищу места покрасивее. А то все юг да юг, по мне так лучше наших краев нет.
- И то верно, - одобрил дед. - Ребятишкам у нас раздольно. Благодать. А сколько за постой готов
дать?
- Так это обсудить можно. У меня с собой "беленькой" пузырек есть.
Дед, назвавшийся дядей Ваней, без долгих колебаний согласился обсудить проблему за "беленькой".
Он кликнул свою хозяйку, которая оказалась шустрой маленькой бабушкой. Быстро накрыли на стол. И
под "беленькую", закусывая салом, яйцами и огурцами, они втроем сначала договорились о цене -
сошлись на двадцати рублях, а затем Киреев будто случайно вспомнил:
- А про какую-такую бабку Нюру вы мне говорили? - Спустя годы Киреев так бы определил свою
тактику, исходя из принципа парадоксальности жизни: чем больше хочешь узнать, тем меньше
задавай вопросов и не показывай своего интереса.
Выпившие старики разговорились. И перед Киреевым открылась просто удивительная картина.
- Мы, конечно, помалкиваем, все-таки она наша, деревенская, но дюже удивляемся, как городской
народ доверчив.
- Колдунья она, - перебила дядю Ваню его жена.
- Какая колдунья? Колдунья хоть лечить умеет, а я к Нюрке сдуру пошел ноги лечить. И что ты
думаешь?
- Что? - поддакнул Киреев.
- Да ничто! Как болели - так и болят. Ноги! Куда уж ей за нутря браться?
- А Зинка Егорова говорила, что точно колдунья. И она, и Клавка, - опять встряла бабка.
- А Клавка - кто такая? - опять не показывая своего интереса, спросил Киреев.
- Это ейная помощница. Вот слушай меня, Прокопыч, как они вашего брата городского дурят. Травы
- это без обмана. Травы Нюрка собирает. Но и моя бабка их собирает.
- А как же! И липовый цвет, и зверобой, и...
- Да помолчи ты! У нас тебе в деревне любой скажет: заболит желудок - попей зверобойчику, если
камни в почках - надо петрушку пить. Чего тут диковинного? А энту махинацию Клавка-то и
придумала. Приходит к Нюрке человек, а перед домом очередь. Дожидаются, значит. А пока ждут,
две-три наших тетки, деревенских, что при Нюрке кормятся, начинают громко гуторить, как, мол,
Нюрка помогла тому или другому. Их послухать, рак для Нюрки все одно, что бородавка, - плюнет,
пошепчет - и нет его. Само собой, люди уши развешивают. Затем Клавкина очередь настает.
- Она к людям подойти умеет, без мыла в одно место влезет, - подала голос жена дяди Вани. Он на
этот раз не одернул ее.
- Точно. С ласкою пристанет, какая, мол, тебя нужда привела сюда, мил человек. А ты сам,
Прокопыч, знаешь, больному человеку пить не дай, токмо бы про болесть свою рассказать.
- Это так.
- А Нюрка в это время у себя в комнате сидит...
- Клавка с подругами треплють, будто она молится беспрестанно...
- Чушь собачья. Дрыхнет она.
- Точно, дрыхнет. Она всю жизнь, с девок, до работы ленивая была. Ей бы на печи лежать да
семечки щелкать.