"Владимир Личутин. Вдова Нюра" - читать интересную книгу автора

- Аниська, ты отдай мне фотку с образами...
- Ты что, баба Нюра, там же Клавдеюшка мой.
- А ты отдай, - настаивала Питерка, тыкая кривым пальцем в коричневую
деревянную рамку, та шаталась на крохотном гвоздике и готова была
свалиться. - Ты отдай, может, молиться на нее хочу, - скрипуче засмеялась
старуха, все так же не глядя в сторону невестки, брови круто сошлись к
переносице и прикрыли выцветшие глаза.
- Н-не, чего хочешь другое, а это нет. Памятка ведь, - наотрез отказала
Анисья.
Нюра в сердцах забурела лицом, отодвинула чашку от себя, расплескивая
чай по столешне, и было совсем намерилась встать, но вдруг предложила,
ошарашивая хозяйку и сбивая с толку ее простодушное сердце.
- Тогда продай, Аниська, - сказала Питерка, теребя засаленные лямки
пестеря, потом отмахнула крышку и выметнула из берестяного нутра огненную
лисью шкурку с дымчатой искрой по иглистому ворсу и скользящим махом руки
накинула ее на край столешни. Лиса, словно бы живая, колыхнулась, и легкое
пламя, вернее, отблеск сумеречного льдистого света прощально заструился по
шкуре.
- Неуж нынче добыла? - удивленно спросила Анисья. Но Питерка молчала,
обиженно склоня голову, и крупные вены на лбу вспухли кровью. - Ты уж старая
ведь, баба Нюра, а все как девочка. Ну не пообидься, прошу тебя. Нам ли с
тобой друг на друга обидеться?
- Так, может, я глупа? - в упор спросила Нюра. - Ты скажи, может, я
глупа?
- Да нет, вроде ты ничего глупого не делаешь, - согласилась Анисья.
- Тогда ты из меня глупую не строй, - и, больше не спрашивая
дозволения, Нюра потянулась и сдернула с гвоздика деревянную рамку. Анисья
только махнула рукой, подумала: "У старых всегда винтик за винтик, когда ли
я такой же буду".
- Лису-то забери обратно, денег за нее получишь...
- Симке на воротник. Не заметили, как и выросла. Уже меня Бабой Ягой
кличет.
- Она скажет, уховертка. Не-не, баба Нюра, таких подарков нам не надо.
- Ну, Аниська, с тобой нельзя по-людски говорить. Все круть-верть. Я ли
об вас не греюсь? А на эту зверину я все злюсь, такая пакость. - И Нюра
оттолкнула лису от себя. Шкура неслышно свалилась на пол, Анисья торопливо
нагнулась, потом набросила на одно плечо, ласкаясь щекою о скользкий рыжий
мех.
- Это не та ли, баба Нюра, лиса-хитровановна, что у тебя росла?
- Тьфу, пакость, - сплюнула Питерка. - На прошлой неделе всех кур
распотрошила, оставила меня без яичек. В дом-то захожу, на' тебе, побоище
мамаево, один петух на воронце дрожит, да и тот без хвоста. Зараза такая,
обвела старуху вокруг пальцев, все лисонькой, все лисонькой!
- Так она и есть лиса, - сказала Анисья, спешно убегая в запечье, чтобы
не увидела старуха, как распирает ее смех: в темном закутке женщина долго
откашливалась, словно бы в горле застряло что, и промокала фартуком слезу.
- Знаю, что не корова, - горячилась Нюра, играя порывисто бровями, и
только застуженные жизнью глаза не оживали никак, в них уже напостоянно
заселилась зима, и потому они были бесстрастны и тоскливы. - Думала, душа у
нее, у собаки дикой. Не я ли ее с соски выходила, а она со мной чего