"Норман Льюис. Сицилийский специалист " - читать интересную книгу автора

посетителей огромные мозаичные святые со стен собора в Монреале. Эту нарочитую
пустоту взора и отсутствующее выражение лица сицилийцы объясняют
безмятежностью характера, которая вызывает всеобщее восхищение, но на деле
является чертой отрицательной и чисто восточной, имеющей мало общего с
западным пониманием этого качества. Брэдли порой подозревал, что за этим
кроется даже умение приостановить мысль.
На миг он разозлился. Знает же этот малый, что я в курсе всех дел, чего же
выдрючиваться? Почему бы ему хоть время от времени не держаться со мной
откровенно?
- Тебе не приходит в голову, - спросил он, - что вся эта таинственность
может завести слишком далеко? Я знаком с местными обычаями, к которым отношусь
с уважением и восхищением, но когда два человека трудятся во имя общего дела,
подобные условности ведут только к непониманию и к излишним затруднениям. -
"Сказать ему? - подумал он. - Хуже, пожалуй, не будет". - Мы знаем, кто такой
Дон К., и знаем, кто ты. Нам даже известно, что тебя с самого начала прислал к
нам Дон К, и что ты слывешь у них смышленым парнем. А поскольку это так,
может, мы теперь будем откровеннее друг с другом? Это значительно облегчило бы
жизнь. Марко улыбнулся, как всегда, когда бывал смущен.
- Мистер Брэдли, вы очень ошибаетесь, уверяю вас. В нашей стране любят
преувеличивать и болтать все, что приходит в голову. Любой подтвердит вам, что
я восемь часов в день работаю на складах базы. Когда же мне заниматься делами,
которые меня лично не касаются? Вы правы, у меня есть кое-какие связи, друзья,
если хотите, вот и все. Я стараюсь помогать своим друзьям, что вполне
естественно.
Брэдли с усмешкой слушал эту уже ставшую привычной дымовую завесу из слов
и отговорок. Наследие Востока. Никогда не добиться от них прямого "да" или
"нет", нечего и пытаться.
- Понятно, понятно, - сказал он. - Ладно, Марко, поступай как знаешь.
Совещание, на котором должен был обсуждаться предложенный Марко план
ликвидации бандитов - Дону К, его изложил Тальяферри, - состоялось на вилле
архиепископа в Монреале. На нем присутствовали главы всех одиннадцати кланов
Общества чести, каждый из которых, войдя, склонялся к перстню на руке Дона К.
В то время Дону К, было лет пятьдесят с небольшим. Это был человек с тяжелым,
вечно усталым лицом и задумчивым взглядом. Он был известен своей неряшливостью
- от него всегда попахивало фермой, - сквернословием и привычкой постоянно
носить шлепанцы, умел прикидываться спящим в середине наскучившей беседы и
обладал, по-видимому, какой-то гипнотической властью над законными правителями
острова - принцами, герцогами, баронами и самим архиепископом. О нем ходило
множество легенд; согласно одной из них во время высадки союзников он просто
снял телефонную трубку, попросил соединить его с немецким фельдмаршалом в Риме
и велел ему вывести свои войска из Сицилии. Если вспомнить, что войска в самом
деле были вдруг выведены, что Западная Сицилия сдалась союзникам без единого
выстрела и что союзники впоследствии осыпали Дона К, почестями и наградами,
вполне можно предположить, что в легенде была доля истины. Когда война
закончилась, он дал понять, что считает своим долгом установить в Сицилии мир
и порядок. И это в то время, когда в горах действовали тридцать две банды
бежавших от правосудия преступников, на востоке то и дело заявляла о своем
присутствии тайно вооруженная союзниками армия сепаратистов и воскресали
профсоюзы, ставившие своей целью осложнить жизнь землевладельцев классовой
борьбой.