"Клайв Стейплз Льюис. Покоритель зари, или Плавание на край света ("Хроники Нарнии" #5)" - читать интересную книгу автора

счастья.


[Image008]


О чем думал Юстэс, лучше всего расскажет он сам, ибо наутро, получив
назад свою сухую одежду, он тотчас достал из кармана черный блокнотик и
карандаш. Этот блокнотик всегда был при нем: он записывал туда свои
отметки - ни один предмет его не занимал, но отметки он очень любил, и вечно
спрашивал: "Мне поставили столько-то. А тебе?" Но здесь отметок ждать не
приходилось, и он решил вести дневник. Вот первая запись:
"7 августа. Если это не сон, я более суток плыву на каком-то мерзком
паруснике. Бушует буря (хорошо, что я не боюсь морской болезни). Набегают
огромные волны, и это корыто много раз чуть не утонуло. Все делают вид, что
ничего не замечают - наверное, хотят себя показать, а может, и правда не
видят (Гарольд говорит, что простые люди закрывают глаза на реальность). Как
глупо выйти в море на этом корыте, чуть побольше шлюпки! Конечно, здесь
ничего нет - ни салона, ни радио, ни ванной, ни шезлонга. Вчера вечером меня
таскали по всем закоулкам, и Каспиан так хвастался, словно это океанский
лайнер. Я пытался ему рассказать, что такое корабль, но он ничего не понял,
слишком туп. Э. и Л., конечно, меня не поддержали. Л. еще мала, и не
понимает опасности, а Э. подлизывается к К., как все. Его, то есть К.,
называют королем. Я сказал, что я - республиканец, а он спросил, что это
такое! По-моему, он абсолютно ничего не знает. Поместили меня, конечно, в
самой плохой каюте. Это истинный карцер. Л. дали целую комнату на палубе,
вполне приличную. К. сказал, это потому, что Л. - девочка. Я пытался ему
объяснить, что, как говорит Альберта, такие штуки только унижают женщин, но
он не понял, слишком туп. Мог бы хоть понять, что мне нельзя оставаться в
этой дыре, я заболею. Э. говорит, не надо ворчать. К. отдал свою каюту Л. и
теперь живет вместе с нами. Что с того? У нас еще теснее. Да, чуть не забыл:
тут ходит какая-то наглая мышь. Другие - как хотят, а я ей хвост оторву,
если она меня тронет. Еда, конечно, хуже некуда".
Первая стычка между Юстэсом и Рипичипом произошла раньше, чем можно
было ожидать. На следующий день, перед обедом, когда все уже сели за стол
(на море всегда хочется есть), Юстэс вихрем влетел в каюту, поддерживая
одной рукой другую и вопя:
- Ваша зверюга чуть меня не убила! Смотрите за ней! Я буду жаловаться!
Да, вам прикажут ее ликвидировать!
Тут в дверях появился Рипичип со шпагой в руке. Усы его воинственно
торчали, но он, как всегда, был предельно вежлив.
- Прошу прощения у всех, - сказал он, - особенно у ее величества. Если
бы я предвидел, что побеспокою вас, то выбрал бы более удобное время...
- А что случилось? - спросил Эдмунд.
А случилось вот что. Рипичип, которому всегда казалось, что корабль
плывет слишком медленно, любил сидеть рядом с драконьей головой и,
вглядываясь в небо на востоке, тихо напевать тонким голоском песню, которую
сочинила для него дриада. Какой бы сильной ни была качка, он ни за что не
держался, легко сохраняя равновесие; возможно, ему помогал длинный хвост,
который свешивался по фальшборту вниз, почти до палубы. Все на корабле знали