"Клайв Льюис. Плавание "Рассветного путника"" - читать интересную книгу автора

потому что Мышь делала различные глупости: например, посылала офицера на
защиту королевы и туры. Это случалось часто, так как он иногда забывал,
что это игра в шахматы, и думал о настоящей битве, заставляя офицера
делать то, что он сам, несомненно, сделал бы на его месте. Голова его была
полна несбыточных надежд, безнадежных и доблестных атак и сопротивлений до
последней капли крови.
Но это приятное времяпровождение продлилось недолго. Настал вечер,
когда Люси, лениво наблюдая за длинной бороздой, которую они оставляли в
кильватере за кормой, заметила, как на западе с поразительной скоростью
возникает громадная стена облаков. Затем в ней образовался разрыв, в
который проник желтый закат. Казалось, что все волны позади них принимают
необычную форму, море стало похожим на грязное полотно. Похолодало.
Корабль, казалось, двигался беспокойно, как будто чувствуя позади
опасность. Парус то висел без движения плоским мешком, то резко надувался.
Пока Люси смотрела на все это и удивлялась мрачным нотам, появившимся даже
в шуме ветра, Дриниэн закричал: "Все на палубу!" И началась всеобщая
суматоха. Закрывались люки, погас огонь в камбузе, матросы взбирались на
реи, чтобы подтянуть рифы на парусе. Прежде, чем закончились
приготовления, шторм налетел на них, Люси показалось, что в море прямо
перед носом их корабля разверзлась бездна, и они ринулись в нее. Огромный
серый водяной вал, выше мачты, вздыбился навстречу им. Казалось, что это
неминуемая гибель, однако они взлетели на гребень волны. Затем корабль как
будто повернулся вокруг своей оси. На палубу обрушился настоящий водопад,
полуют и бак оказались двумя островами, между которыми свирепствовало
море. Наверху матросы ползали вдоль рей, отчаянно пытаясь поймать парус.
Порвавшийся канат выпирал на ветру вбок, прямо и неподвижно как кочерга.
- Идите вниз, мэм! - завопил Дриниэн. И Люси, зная, что сухопутные
крысы только мешают команде, подчинилась. Это было непросто сделать.
"Рассветный Путник" сильно накренился вправо, палуба стала похожа на скат
крыши дома, Люси пришлось доползти по кругу до вершины лесенки, держась за
перила, переждать, пока наверх взберутся двое матросов, а затем уж кое-как
спускаться.
Хорошо еще, что она крепко держалась, так как у последней ступеньки
лестницы через палубу с ревом перехлестнула еще одна волна, окатив Люси до
плеч. Она и так уже почти насквозь промокла от брызг и дождя, но этот душ
оказался холоднее. Она кинулась к своей каюте и вбежала туда, захлопнув за
собой дверь. Там Люси могла хотя бы не видеть, как корабль стремглав
несется во тьму. Но страшное смешение скрипов, стонов, стуков, лязга, рева
и грохота, доносившегося сверху, здесь, внизу, пугало еще больше, чем на
полуюте.
Шторм продолжался и на следующий день, и через день. Он длился так
долго, что никто уже не мог вспомнить, когда он начался, казалось, он был
всегда. У руля постоянно находилось трое, и всем хватало дела, чтобы
поддерживать хотя бы некое подобие курса. У насоса тоже постоянно должен
был кто-нибудь находиться. Никто не мог отдохнуть, ничего нельзя было ни
сварить, ни просушить, один матрос свалился за борт и погиб, и ни разу за
все эти дни они не видели солнца.
Когда все кончилось, Юстас сделал следующую запись в дневнике:
"3-е сентября. За целую вечность первый день, когда я в состоянии
писать. Ураган гнал нас тридцать дней и ночей. Я это знаю точно, потому