"Михаил Левитин. Еврейский Бог в Париже (Повесть) " - читать интересную книгу автора Так что мы рожали ее вместе, целых четырнадцать часов, все потому, что
у нее рано отошли воды, она стояла перед родами под душем и понимала, что происходит что-то нехорошее, а потом я проводил ее. Мне нравилась мысль, что матрешка достанет из себя матрешку, та в свое время другую, и так будет вечно, мне нравилось возникновение красивого без помех, надоело ходить по улицам, когда ее нет, и искать в других хоть отдаленное сходство с ней. Но дочь родилась похожей на меня, правда, в ореоле ее волос. - Почему ты не пришла в больницу, когда я болел два года назад, ждала моей смерти? - Не говори глупости. Я просто знала, что ты выкарабкаешься, ты ведь всегда выкарабкиваешься. - Но в тот раз я, действительно, мог умереть. - Однако не умер. И вскинула на меня голубые, как у матери, глаза с кристалликом льда внутри. Трудно было возразить - не умер и привез их в Париж. Надо посвятить человеку, к которому я не сделал шаг за день до его смерти. Приятель юности, не видел его двадцать лет, мы встретились в вестибюле театра, он обрадовался мне, шагнул, я отмахнулся, а он умер на следующий день. Так вышло. Сделай шаг, скотина, к тому, кто умрет раньше тебя. - Что ты хочешь выторговать? - спрашивает дочь. - А ты? - Мне твой Париж не нравится. Тебе, конечно, хотелось, чтобы всем - Он и так... - А мне не нравится! Если бы не мама, ни за что бы сюда не поехала! - Всем интеллигентным людям... - А я не интеллигентная, представляешь - твоя дочь и не интеллигентная, что ты будешь делать! Мне Соплевка больше нравится, веришь? Но потом рассердилась на себя. - Дай щечку, я тебя пожалею, ты ведь у нас маленький. И прижалась ко мне липкими от мороженого губами. Я уже готов был растрогаться, когда понял, что она нарочно это делает. Я еще не знал тогда, что на каверзные расспросы бабок-соседок, не верящих, что такая красивая женщина, как моя жена, могла полюбить меня и родить мне дочь, на их вопрос: "А папа твой, настоящий, к вам приходит?" - она ответит, не растерявшись: "Приходит",- и вынесет бабкам первую же попавшуюся фотографию мексиканского художника, умершего еще в двадцатых. И бабки с тех пор будут замолкать, когда я подхожу к дому, и на мое "здравствуйте" отвечать неохотно. Не мог я не доверять ей, потому что, несмотря на все мытарства, она все-таки родилась в любви, мы так и звали ее - плод любви, и вот сейчас этот плод идет рядом и выкобенивается. - Не смей так обращаться со мной, папа! Всегда твоя любовь кончается грубостью, я тебя боюсь. Ты и сейчас ничего не понял, мама тебя любила, и ты ее потерял. - Она меня любит. - Да? - фыркнула она.- Ну и что ты имеешь в виду под любовью? Ее, действительно, хотелось выпороть, но я сдержался. |
|
|