"Андрей Левкин. Голем, русская версия (Роман)" - читать интересную книгу автора

также и перевод все того же, навязшего, но кажущегося теперь уже почти
прекрасным "Жгучего лона страсти".

Политтехнолог - и со двора было видно - находился в задумчивости. В
стране теперь никак не складывалась конструктивная оппозициями хотя пока-
тем более учитывая навалившиеся катастрофы - этого еще не было заметно, но
именно реакция общества в полосе катастроф - имея в виду характер реакции -
и свидетельствовала о проблеме, которая будет становиться все более
актуальной в ближайшие год-два. У всех, кто мог бы составить оппозицию,
была1 тонка кишка, они не могли даже внятно сформулировать собственные
претензии, куда уж - альтернативную повестку дня. Тем более что в результате
претензий СМИ, перепутавших себя с субъектами политики, никто не мог понять,
что власть делает вообще. Как следствие, оппозиция могла возникнуть только
на уровне отношения к тому, что сделано, что в любом варианте было не более
чем гавканьем вслед каравану (тут он постиг грусть этой поговорки: грусть
принадлежала каравану, все отношения к движению которого неизбежно
запаздывали, лаяли всегда сзади). Нельзя было даже и помыслить о конкуренции
повесток дня (что, впрочем, было бы слишком), но и наличие альтернативы
внутри готовой повестки отсутствовало также.
Нужен коллективный президент, - мечтал он. - Разделить нынешнего на
несколько частей и чтобы они функционировали согласно. Хорошо бы, чтобы их
было примерно двенадцать, - прикидывал он, соотнося это, кажется, с
футболом, предполагая, что тогда несомненно откроется общественная жизнь. -
По сути, групповое президентство можно будет подать в СМИ именно как
футбольную команду - с тем, чтобы ажиотаж публики переходил на ее состав,
внутренние интриги - на тренерские замыслы, возможно (он подумал о себе). А
почему двенадцать, он понять не мог, потому что в команде вроде бы
одиннадцать игроков.
Понятно было, что власти не нужна свобода печати и даже поддержка
населения, власть не должна организовывать экономику и какие-то движения
куда-то вперед. Она всего лишь должна правильно организовать желания
граждан. Но в то же время власти нужно, чтобы к ней относились, - загибал
пальцы политтехнолог.
А то ведь представить только: вот император Павел пишет свои дурацкие
указы о том, чтоб те, кто желает иметь на окошках горшки с цветами, держали
бы оные по внутреннюю сторону окон, но если по наружную, то не иначе чтоб
были решетки, и запрещается носить жабо. Чтоб никто не имел бакенбард.
Казалось бы, повод для смеха. Но власть и все ее двенадцать
составляющих команд должны быть понятными. Они не должны играть в
какой-нибудь неведомый в России бейсбол, только в футбол. Потому что вот
представить себе, как в осеннюю пору ходит Павел по Царскому Селу, то есть -
по Павловску, по аллее Красного Молодца, думает об Отечестве, возвращается в
дом. Ходит по галерее с плохими картинами, думает, присаживается в уголке,
пишет указы - а ночью их ксерят писцы по числу губернских субъектов Империи,
наутро же во дворе на лошадках фельдъегеря переминаются, им вручают указы, и
они скачут прочь, удаляясь по всей территории державы.
А что Павел? Ходит по аллее Зеленой Женщины, о сыне не думает, а ждет
ответа... обратной связи... не дождется, фельды еще и до Москвы не
доскакали, а он же Государь - вот и сочиняет новый указ, и снова с утра из
Павловска выезжают фельды: потому что надо же управлять державой... Так что