"Леонид Левин. Только демон ночью (Часть 2) " - читать интересную книгу автора

легли на обратный курс.
Дорога домой - всегда короче. Дело сделано, разведчики заброшены в тыл
душманов без шума и пыли. Летчики просчитали обратный маршрут в стороне от того,
которым летели к точке высадки. Это разумно. Если духи засекли вертолет на пути
к цели то имели возможность предположить, что и обратно машина пойдет тем же,
вроде бы безопасным курсом. Кроме того, командиры душманов, обученные
профессионалами далеко не дураки. Уж что-что, а в военном деле разбираются.
Сразу возникнут ненужные вопросы зачем летал вертолет неверных шурави в глубь
вражеского района, где нет советстких блокпостов, даже подразделений афганского
царандоя, хадовцев или армейцев? Делать ему там по идее совершенно нечего, разве
высаживать бойцов. Когда планировали операцию, исходя из эти соображений даже
решили не пускать в прикрытие боевые вертолеты. Не привлекать лишнего внимания.
Пролетел себе военно-транспортный борт и пролетел. На предельной высоте. Может
шел в провинциальный центр, может к губернатору по гражданским делам.
На обратном пути мы немного расслабились, дали промашку, не заметили как
подошли к гребню неприметного хребта. Взгляд успел зафиксировать бесшумно
откинувшуюся маскировочную сеть, засверкавшие среди развалов каменных глыб
вспышки спаренного крупнокалиберного зенитного КПВ, припавших к прицелам и
маховикам душманов. Пилоты попытались в последний момент совершить
противозенитный маневр, рванув машину вверх и в сторону от несущейся к кабине
огненной трассы, но поздно.
Брызнули во все сторны остатки бронестекла, ворвавшийся в кабину ветер
вобрав мельчайшую злую режущую пыль, полоснул по глазам, заставив зажмуриться.
Когда через секунду вновь обрел способность видеть, все было кончено. Душманы
били в упор. Патронов не жалели и кокпит принял на себя первую, самую длинную
очередь, начиненных стальными сердечниками пуль.
Машина еще ползла по инерции вверх, завершая маневр уже мертвого экипажа,
но постепенно заваливалась на бок, теряя скорость, стремясь перевернуться на
спину и сорваться в последнее неуправляемое смертельное пике. Руки мертвых
пилотов еще сжимали штурвалы, но безжизненные тела, удерживаемые только
привязными ремнями, заваливаясь набок увлекали за собой рукоятки управления,
давили на педали, задавая машине прощальный, страшный, смертельный режим полета.
Вторая очередь пришлась по пустому десантному отсеку за моей спиной,
третья самая короткая, пущенная на всякий случай, в уже смертельно раненную
машину, поразила двигатель. Движок уже не тянул равномерно, а дергал, то рывком
набирая то сбрасывая обороты. Вертушка еще сопротивлялась смерти, включая
противопожарное оборудование, функционируя дублированными и аварийными цепями,
но без пилотов все стало бесполезно.
В лишенном привычного обрамления пространстве кабины, начала медленно
проворачиваться вокруг оси картина каменного мира. Вертолет косо соскальзывал с
неба, теряя поддержку могучих лопастей винтов, ставших в один момент
бесполезными, нелепыми наростами над фюзеляжем. Внутри пораженного тела машины
нарастали звуки беды, треск и скрежет металла, свист воздуха, бульканье
вытекающих из систем масел. Все сильнее пахло паленой изоляцией, резиной.
Возможно прошла только секунда, другая с того момента как нас подбили, но
в моей жизни еще не встречалось столь длинных секунд. Стряхнув оцепенение я
рванулся вперед, к спасительной ручке управления, отжимая одновременно замок
ремня командира экипажа, стараясь не смотреть туда где раньше находилась голова.
Безжизненная рука неохотно освобождала захват, не торопилась завершать последнее
на этом свете дело, передоверять его другому, живому, тянущему на себя