"Леонид Левин. Только демон ночью (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

не только шкуру, но просолила все полагаемые гуманоиду чувства так, что лишней
влаги на глазах давно не показывалось. Ну не удавалось ее, слезу эту самую,
выжать даже когда ой как хотелось. Когда без неё, окаянной, совсем тошно.
Когда друга выковырянного, или точнее сошкрябанного по кускам из обугленного
кокпита сшибленной стингером вертушки, в запаянном цинковом гробу отправляешь
на "Черном тюльпане" "двухсотым" грузом на родину. Душа ревет и стонет, а глаза
режет под веками всухую как стекольной крошкой и один только выход, одно
вечное российское, всеармейское общечеловеческое лекарство - медицинский спирт,
который, раздирая в клочки медленно ворочающееся сознание и память,
опрокидывает в благословенное, темное небытиё сна.
Размяк видать за океаном на заморских харчах. И не хотел, а что-то
такое изменилось в лице, может если не закапало, то повлажнело под глазами, но
стоящий за стойкой продавец-ли, владелец всего музейного добра моментально усек
меня. Выхватил не рукой, жестким прицельным взглядом, из толпящеся массы.
Перехватил своим глазом, словно на мушку цель посадил, и тонкой рукой
протянул кобуру.
- Твоя? ... Твоя! Возьми, если твоя, - неожиданно сказал на
приличном русском, с легким, каким-то чертовски неприятым, знакомым, но забытым
акцентом, сухой, поджарый продавец, с гладковыбритым смуглым лицом, одетый в
кожаную куртку.
С трудом удержался, не подал виду что поражен, более того, сражен
наповал содержанием и формой, в которой он выразил свое предложение. Не знаю
удалось ли скрыть удивление, но постарался,
воспользовавшись заминкой, получше рассмотреть продавца. Невысок. Неширок
в кости, строен. Короткая стрижка - перец с солью, на висках соли больше. Лицо
мне не знакомо, но глаза ... Где же я видел эти глаза? Нет, не вспомнить...
В той, прошлой биографии его не было, факт. В этой, нынешней с
ним тоже жизнь не сталкивала. Следовательно, вопрос он задал на засып, на
удачу, выгорит, клюнет - прошло, не выгорит, мимо - "Sorry! " - " No problem!
That's OK!" - всех то делов.
Нет проблемы. В этом случае мне тихо отчаливать и уже навсегда,
без возврата к прошлому. Но кобура-то - здесь. Чем черт не шутит, а вдруг
открою клапан и там впрямь мои инициалы, выдавленные на новой замшево-подобной
обратке в далеком, ох неправдоподобно далеком, году, в день получения первого
офицерского личного оружия на складе начальника стрелкового и артвооружения
печального пьяницы лейтенанта Кушинова.
Кушинов, наверное был самым старым лейтенантом Советской Армии. И
самым безответным. Его била и презирала жена, его игнорировали солдаты и
сверхсрочники. Казалось начальство просто забыло о существовании лейтенанта, а
платили ему автоматически, не повышая содержания,словно подавали нищему. То-ли
поэтому он пил, то-ли потому что пил все произошло, но так получалось. Никто
ответа не знал и никого это не волновало. Пил Кушинов тихо, не буянил - ну и
ладушки.
Говорили про него, что ходит и мух во рту носит. Бродил он
действительно словно тень, бочком проскальзывая между солдатами в своих
нечищенных, потрескавшихся сапогах с задранными носками, в складчатом
пропыленном пэша со съехавшей набок портупеей, в нахлобученной по уши полевой
фуражке.
Тогда он был один такой - урод в семье. Но после Афгана, Тбилиси,
Карабаха и Чеченского позора, Российская Армия постепенно превратилась в