"Гавриил Левинзон. На три сантиметра взрослее" - читать интересную книгу автора

автобусе, его навещал?
Ночью я просыпаюсь: под окном горланит пьяный. Мне вспоминаются
похороны; сейчас я уверен, что должен был навестить больного: нужно навещать
всех больных, о каких знаешь. Сейчас это так понятно. Бывает же все так
ясно, так отчетливо. Правда, утром все это уже не кажется таким понятным.
Навещать всех больных? Это что же, только этим и заниматься?
Но все равно что-то остается от той ночной ясности: я теперь замечаю
свою невнимательность к людям на каждом шагу. Очень похоже, как будто кто-то
подстраивает: я возвращаюсь домой с покупками и вот вспоминаю, что у входа
на рынок видел несчастную женщину. Конечно, это была несчастная женщина,
может быть даже голодная: она продавала вилочек капусты. Как можно было
пройти и не купить?
В другой раз, вечером, когда за окном хлещет дождь, нам звонит
посторонний - робкий звоночек: тысячу извинений! Даже у телефонной трубки
виноватый, заискивающий вид. Женский голос спрашивает: "Вы не знаете, в
вашем доме кто-нибудь сдает угол?" Я отвечаю "не знаю", кладу трубку, и
только тут мне приходит на ум, что этой женщине, может быть, негде
переночевать. Ведь мог же я хоть что-нибудь для нее сделать, ну хотя бы
сказать: "Позвоните позже, я узнаю". Есть же люди, у которых это само собой
получается, - великодушные. Очень хочется быть великодушным! Хорошо бы
сделать для кого-нибудь почти невозможное. На улице я присматриваюсь к
людям: вот бы организовать ночлег бездомному! Какой-нибудь бедолага с
воспаленными от бессонницы глазами, робкий такой - как он мне сейчас
пригодился бы! Может, та женщина, с которой я говорил по телефону,
встретится. Но бездомные, когда они тебе нужны, не попадаются.

Мои родители отправляются на юг. (Дело происходит в начале августа.)
Уже упакованы чемоданы, мама со сжатыми губами пересчитывает деньги. Мне
кажется, что она на меня сердится. "В чем дело? - думаю я. - Мусор я вынес,
Улановскому, кажется, сегодня не грубил".
- Рубль восемьдесят на день, - говорит мама. - Это больше, чем тебе
нужно.
Я хочу взять деньги, но мама отводит руку - пачечка трешек плывет над
маминой головой, вот деньги уже в другой руке.
- Дай слово, что ты себе ни в чем не будешь отказывать.
Я мигом даю слово и опять тянусь за деньгами: только бы забрать их у
мамы, тогда она сразу прекратит наставления, - но трешки плывут в другую
сторону.
- Не вздумай тратить деньги не по назначению. Если ты посмеешь купить
что-нибудь не из продуктов...
Я тянусь за деньгами. Где там! "Не пой в парадном!" - "Хорошо, мама!" -
"Не забывай здороваться с Ольгой Кирилловной!" - "Договорились!"
- Что ты тянешься за деньгами? Ты их не получишь.
- Почему?
- Деньги будут лежать здесь! - Мама кладет деньги в шкатулку. - С собой
бери не больше трех рублей. Ты все понял?
- Все.
- Не ври, ты меня не слушал.
Мы начинаем прощаться. С Улановским мы тоже целуемся. Я вспоминаю, что
он мне не родной отец. Наверно, Улановский вспоминает, что я ему не родной