"Марина Левицкая. Краткая история тракторов по-украински " - читать интересную книгу автора

Ее глаза тускло светились в темноте. В минуту просветления, когда я
взяла ее за руку, она сказала:
- Присматривай за бидным Колей.
В ту ночь, когда мама умерла, он был с ней. Помню, как он взревел от
боли:
- Меня тоже! Меня тоже забери!
Его голос был низким, сдавленным, а руки и ноги- жесткими, словно их
свело судорогой.
Утром, когда ее унесли, он с перепуганными глазами сидел в задней
комнате. Через некоторое время сказал:
- Ты знала, Надежда, шо, кроме математичеського доказательства теоремы
Пифагора, есть ище и геометричеське? Дивись, яке оно красиве.
И он начал чертить на листе бумаги линии и углы, соединенные маленькими
символами, и что-то бормотать над ними, записывая уравнение.
Совсем свихнулся, подумала я. Бедный Коля.
За несколько недель до смерти, лежа на больничной койке, обложенная
подушками, мама начала волноваться. Соединенная проводами с монитором,
показывавшим грустную пульсацию ее сердца, она жаловалась на общую палату,
где уединиться можно только за быстро задергивающейся шторой, и на
докучливое сопение, кашель и храп стариков. Она вздрагивала от прикосновения
безликих, коротких пальцев молодого медбрата, приходившего склеить провода
над сморщенной грудью, случайно оголявшейся под больничным халатом. Она была
просто больной старой женщиной. Какое кому дело до ее мыслей?
Уйти из жизни труднее, чем кажется, сказала она. Прежде чем почить с
миром, многое нужно уладить. Кто позаботится о Коле? Только не дочери - они
девочки неглупые, но склочные. Что их ждет? Будут ли они счастливы? Смогут
ли обеспечить их те симпатичные, но никчемные мужчины, с которыми они
связали свои судьбы? И три внучки - такие хорошенькие, а до сих пор без
мужей. Так много всего еще надо решить, а силы уже на исходе.
Мама написала завещание прямо в больнице, пока мы с Верой обе стояли
над ней, поскольку не доверяли друг другу. Написала дрожащей рукой, и
документ засвидетельствовали две медсестры. Столько лет она была сильной, а
теперь стала слабой. Мама была старой и больной, но ее наследство, ее
накопленные за всю жизнь сбережения бурлили энергией в кооперативном банке.
Одно она решила твердо - папа не получит ничего.
- Видный Николай, у него ума нема. Одни самошедши проекты. Лучче
поделить усё меж собой.
Она говорила на своем доморощенном языке - украинском, пересыпанном
словами типа "хендиблендера", "суспенде рбелтом", " по- гарденськи".
Когда стало ясно, что врачи ей уже ничем помочь не смогут, маму
выписали и отправили умирать домой. Моя сестра сидела с ней почти весь
последний месяц. Я приезжала на выходные. Где-то в течение этого последнего
месяца, в мое отсутствие, сестра написала дополнение к завещанию, по
которому деньги делились поровну не между нею и мною, а между тремя
внучками - моей Анной и ее Алисой и Александрой. Мама подписала эту бумагу,
и двое соседей ее заверили.
- Не переживай, - сказала я маме перед смертью, - все будет хорошо. Мы
будем скорбеть, нам будет тебя не хватать, но все у нас будет хорошо.
Но все оказалось плохо.