"Ахто Леви. Мор (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)" - читать интересную книгу автора

Эти воры промышляли в продуктовых магазинах, в универсальных тоже, на почте.
Увидев запыхавшегося от быстрого бега Скитальца, подозвали к себе.
- От кого бежишь? За тобой гонятся?
- Да вот, - Скит показывает кошелек.
- А ну, посмотрим!
Скиталец открыл кошелек: в одном отделении рубли, трешки, пятерки, в
другом - две бумажки по три червонца.
- Ну и фартовый ты! - хвалит Тарзан. - А где же Оловянный и Шкет?
Скиталец рассказал, что они ждали его у Смоленского рынка, но он не
смог сесть на трамвай и уехал на Марьинский, к тому же трамвай ему не
нравится.
- Что ж, твое дело, где хочешь, там и бегай, - рассудили воры.
Когда пришли на кладбище Оловянный и Шкет, все хвалили Скита, что он
фартовый.
- Кличка у него есть? - спросил Тарзан. - А то назовите Фартом.
Воры вращаются на кладбище, сталкиваются: знакомые - не знакомые друг с
другом, дружившие между собой или нет, при встречах делятся добычей, пьют
водку, играют, выясняют отношения, живут только одним им привычным образом,
только своим мировоззрением, своей психологией, представляющейся остальному
миру паразитической, - так угодно другим слоям человеческого образования,
другим партиям, грабившим народы по собственному усмотрению, создающим
собственные, единственно правильные для них, для каждого мировоззрения,
единственно для них правильные идеологии. Вот и разместились на кладбище
живые и мертвые, прошлое и настоящее, ибо оно - жизнь; и те воры, которые
мертвецки пьяные спят где попало, и которые где-то разругались из-за
картежной игры, и те, кто сейчас пьет водку рядом со Скитом, все они в
настоящем. Оловянный толкует это настоящее:
- Видишь, фраера каждодневно ходят на работу? Это их каторга: рано
вставать и вкалывать, чтобы живу быть. У нас своя каторга, тоже начинается
рано, а то и ночью приходится...
Вон сидят там на могиле три скокаря: Федя Мопсик, Иван Бутырский,
Илья, - констатирует Тарзан, - недавно взяли хорошую хату, много денег
прихватили, да и золотишко досталось...
Скит с удивлением смотрел на взрослых воров. К Феде Мопсику кличка
пристала из-за носа - вор, способный не только хату взять, но и ювелирный
обработать. С ним Иван Бутырский: когда-то с отцом и матерью жил на
Бутырках, отсюда и кличка. Сидят взросляки, выпивают, ведут оживленную
беседу, базарят, а под ними покойнички - никто никому не мешает.
- Не сходить ли нам в кино? - предложил Оловянный Тарзану, поглядывая
искоса на насторожившегося Скита, - в "Гиганте" идет американский боевик с
участием Уильяма Харта.
Оловянный явно хотел сделать приятное Скиту. Тарзан согласился. Шкет
перебрал водки, так что не поднять. Но дети до 16-ти на вечерние сеансы без
родителей не допускались.
- А мы кто? - вскричал Тарзан. - С нами пройдешь.
В фойе "Гиганта" очкастый сморчок в сопровождении фортепьяно тянул
нудную мелодию. Народу битком, стоят-толпятся у входа в зрительный зал,
чтобы, как откроют двери, тут же ворваться: места не нумерованы, можно
сесть, где хочешь, если успеешь. Наконец, маэстро умолкает, раздается первый
звонок... Толпа налегла на дверь - она слегка пружинит, но держится; второй