"Ахто Леви. Мор (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)" - читать интересную книгу автора

звонок, третий, открывается дверь и пошла давка, орут, визжат, кого-то
придавили, матерщина, толпа прет в зал, но не по проходу, а прямо,
перепрыгивая через сиденья, они скрипят, трескаются. Потом в проходе на полу
можно собирать пуговицы, булавки, шпильки всех сортов.
Начинается картина, заиграли на рояле рядом с экраном, и вот показывают
кабачок, в котором сидят и выпивают американские забулдыги, но вот входит
ковбой Уильям Харт, заказывает виски, а какой-то забулдыга подходит свести с
ним счеты. Уильям нокаутирует его, но из-за столиков поднимаются еще
несколько забулдыг, Уильям нокаутирует второго, третьего, однако их много, и
он разбивает лампу, свет на экране гаснет - темно и в зрительном зале, тоже
все разбушевались, раздаются крики: "Бей их!". Свистят. В кабаке - на
экране - наконец зажигается свет, там продолжается потасовка, но Уильям уже
ускакал на своем пегом коне...
После кино воры покупают водки и нанимают извозчика. На кладбище едут с
шиком, почти как Уильям Харт.

3

На обширном Лазаревском кладбище стояла небольшая церквушка, в которой
честный народ приходил вымаливать у Бога прощение за свои грехи. Само же
кладбище стало пристанищем и для честных воров, кишело ими. Если случалось,
какой-нибудь вор спалился с кражей, стоило лишь добежать до кладбища:
потерпевший уже не решался преследовать его дальше. Случалось, угрозыск
устраивал на кладбище облавы, но воров вовремя предупреждали их пристяжные
шестерки - пьяницы, зеваки, а лазеек в оградах проделано много.
Вернулась наша тройка из кино, а на кладбище жизнь еще в разгаре, хотя
и был уже десятый час вечера: всюду слышался воровской жаргон. Прямо у входа
расселись майданщики, симпатичной внешности люди. Для них снять с майдана
(поезда - жарг. ) пару углов (чемоданов - жарг. ) - пустяк, выдра (пила -
жарг. ) у них всегда с собой; не постесняются и по городовой отвернуть
что-нибудь с отводом глаз. На могилах тут и там закуска, тут и там качают
воры правишки, а если дело осложняется, то идут на камушки за кладбищем, где
собираются воры не только Москвы, но и приезжие; там уж, конечно, все
вопросы урегулируются. Несколько человек пьяные отдыхают между могилами,
ждут ночи, чтобы пройтись по сонникам.
К Оловянному с Тарзаном подходят воры, отзывают в сторону, о чем-то
тихо сообщают... Скиталец о том не узнает, но наверное дело касается
какого-нибудь "конфликта". Ведь если конфликт касался судьбы взрослых воров,
то малолеткам присутствовать не полагалось. Еще не было сук, еще
сравнительно мало встречалось конфликтов, их урегулировали сразу по
возникновении.
Воры жили в строгости и даже в общении вор не имел права "послать" и
вообще оскорбить вора. Бывали обиды и особой серьезности, когда вор,
обидевший другого вора, отваливал в неизвестность. Обиженный обращался к
ворам, и они решали конфликт в отсутствие виновного и, если того
приговаривали к смерти, а приговор должен обязательно исполняться, то
привести его в исполнение обязан был сам обиженный. Если же он увиливал, то
мог потерять звание вора. Следовательно, ему необходимо было разыскать
приговоренного. Бывали случаи, когда такой розыск длился годами, но приговор
приводился в исполнение.