"Александр Левченко. Наедине с самим собой " - читать интересную книгу автора

запрещенных, но ещё не внесли, и мы имели уникальную возможность совершенно
легально попробовать почти настоящего нарко. Господи, Боже мой, почему я
тогда не отказался?! Ведь собирался же, и только незлобивые насмешки
товарищей и прозрачные намеки на слабоволие заставили меня сдаться. Если бы
знать, к чему это приведет!
Все мы выпили по бокалу коктейля с растворенными там крохотными дозами
белого порошка, и вскоре я стал замечать, что кое-кто уже "поплыл". Я же
почувствовал только легкую тошноту и желание выйти на свежий воздух. Потом
появилось слабое гудение в голове, и наконец я решил таки спуститься во
двор.
Выйдя из подъезда, неожиданно для себя я пошел к автомобилю. Впрочем,
неожиданно - не то слово, просто хорошо помню, что сначала не было никакого
намерения куда-нибудь ехать, а тут без раздумий подошел к машине, сел за
руль и тронулся с места. Вроде бы ничего не делалось против моей воли или
за чьим-либо приказом, но во всем этом присутствовала какая-то странная
целеустремленность, хотя наперед я ничего не планировал. Правда, странная -
это теперь, а тогда...
Я подъехал к сияющему огнями дискобару и, заглушив двигатель, полез
рукой в потайной карман в обивке сидения, где лежал небольшой пистолет. Я
держал его для самозащиты и, хотя ещё ни разу не воспользовался им,
периодически перезаряжал, причем исключительно зарядами паралитического
действия. Других у меня просто никогда не было, в этом я мог бы поклясться
даже перед Страшным судом! Да и что ещё можно приобрести в легальной
торговле? Тем не менее позднее оказалось, что заряды были фабричного
снаряжения, а те, что остались в обойме, имели на себе три красных полоски
- безоговорочный признак смертельных...
Спрятав пистолет в карман брюк, я выбрался из автомобиля и пошел к
двери дискобара. Приобрел при входе билет, прошел в зал, где танцы были как
раз в разгаре, и сел за свободный крайний столик. Удобно откинувшись на
спинку кресла, обвел взглядом помещение, вытянул оружие и начал стрелять,
неторопливо и без каких-либо четких критериев выбирая жертвы. Господи,
зачем я это делал?!! Не знаю. Я не смог ничего объяснить ни суду, ни своим
близким, ни самому себе.
На первых порах, конечно, никто в зале не понял, что происходит,
поскольку музыка напрочь заглушала тихое чмокание пистолета, а в танцах
молодежь позволяет себе что угодно. И только когда моя третья жертва начала
валиться с ног, послышались первые испуганные вскрики, и присутствующие
стали оглядываться в поисках объяснения. Я был моментально разоблачен,
несколько самых смелых юношей бросились меня обезоруживать, и тут
послышался нечеловеческий пронзительный крик: "Убийца!!! Маньяк-убийца!!!".
В этот миг я снова нажал на спуск, и один из смельчаков также оказался на
полу.
Началась паника. Люди ломились в окна, двери служебного входа,
подсобные помещения, перепугано крича, толкаясь и сбивая с ног более
слабых. Что же, их можно понять, ведь преимущественно это были совсем ещё
дети, на которых устроил охоту сильный тридцатилетний мужчина с жутким,
звериным равнодушием в глазах. Вот только кто объяснит мне, зачем, зачем я
это делал? Почему продолжал стрелять даже тогда, когда они разбегались,
подставляя мне беззащитные спины? Правда, я не думал, что убиваю, но разве
изменилось бы что-нибудь, если бы даже знал об этом? Вряд ли.