"Джонатан Летем. Бастион одиночества" - читать интересную книгу автора

- Уши Роберту надрала твоя мать, прямо на Берген-стрит, - сказал
Генри. - Он разревелся.
Дилан молчал.
- Тебе об этом, наверное, еще не рассказали, - добавил Генри.
Существует ли на свете какой-то отдаленный остров или потайная комната,
в которой протекает часть твоей жизни, о которой ты ничего не знаешь? Дилан
попытался нарисовать в воображении происшествие на Берген-стрит, нелепую
стычку Рейчел с Робертом, но лишь унесся мыслями в свою комнату, из которой
во мраке ночи до него, лежащего на кровати в полудреме, долетели звуки
всхлипывания матери и сердитый шепот отца. "Тебе об этом, наверное, еще не
рассказали". Дилан глубже погрузился в воспоминания той ночи.
Почему Рейчел плакала? Авраам побил ее?
Тогда кто кому надрал уши?
Выходило, что скопившийся в доме Эбдусов гнев выскользнул на улицу и
обрушился на мальчишку. Хорошо хоть, что на Роберта Вулфолка - того, кто
украл велосипед.
Внезапно Дилану показалось, что все на Дин-стрит отлично слышат по
ночам, как Авраам и Рейчел возятся в постели и ругаются, и только он, Дилан,
ничего не видит и не знает.
- У тебя сумасшедшая мамаша. - Генри произнес эти слова не насмешливо,
напротив - с восхищением и уважением.
Дилан вдруг сообразил, что никакой он не полупрозрачный и был как мумия
закутанный вовсе не из-за того, что в нем проснулся странный талант. Просто
его накрывала тень материного поступка, дымка позора.
Кто рассказал Рейчел о Роберте Вулфолке? Неужели сам Дилан, затаивший
свой страх, во сне болтал о бритве?
Ему захотелось сказать Генри, что он обо всем знает, но язык отяжелел,
отказываясь произносить ложь. Альберто вернулся с мячом, опередив остальных,
и снова швырнул его в воздух. Мяч взвился над пологом из оголенных веток,
над крышами домов и на фоне нависших над землей облаков несколько мгновений
казался бомбой. Генри шагнул назад, поймал его пальцами и, чуть наклонившись
вперед, внезапно бросил Дилану - будто заверение в дружбе. Дилан прижал мяч
к плечу. Холодный, очень твердый.

Глава 4

"НИКСОН УХОДИТ В ОТСТАВКУ", гласил заголовок прикрепленной к стене
"Дейли ньюс". Огромные черные буквы идеально соответствовали настроению
Изабеллы в это лето - ее семьдесят восьмое, и пятьдесят второе после удара
веслом. Ей представлялся другой заголовок: "ВЕНДЛЬ УХОДИТ В ОТСТАВКУ".
Страшный момент приближался, это было как маленькая косточка от кислой
сливы, что застряла между зубами и сама не знала, чего желает: быть
выплюнутой или проглоченной. Отставка, отставка, отставка. Глотать было
больно. Брать в руку трость - тоже. Ладонь Изабеллы ныла, пальцы ослабли,
запястье отказывалось работать. Глаза, останавливаясь на книжной строчке,
слезились. Читать тоже было больно - каждое слово причиняло страдание.
Однажды она пришла в такое отчаяние, что схватила шариковую ручку и, нарушая
запрет, словно обезумев, исчеркала несколько страниц "Китайского ресторана
Казановы" Энтони Поуэлла. Ей почудился голос отца, донесшийся из глубин
памяти. Отец требовал относиться с уважением к его библиотеке. Повреждение