"Д.Литэм. Сиротский Бруклин " - читать интересную книгу автора

избавляло их от необходимости крутить шеями. Подобная логика объясняла и мою
популярность в кампаниях по подслушиванию телефонных разговоров - дайте мне
только список ключевых слов, которые следует выдергивать из разговора, и я
больше ни о чем даже думать не буду, зато буквально выпрыгну из штанов, если
услышу хоть малейший намек на искомое слово. От подобных заданий всех наших
ребят обычно клонило в сон.
Пока я прожевывал номер три и следил за входом в "Йорквилл-Дзендо", у
которого так ничего и не происходило, мои руки тщательно ощупывали бумажный
пакет из "Замка", помогая убедиться, что еще три бургера не съедено.
Вообще-то мы купили всего двенадцать штук. Кони хотел не только снабдить
меня шестью бутербродами - нет, ему было приятно потрафить моим туреттовским
навязчиво-неизбежным инстинктам, заставляющим меня постоянно все
пересчитывать, уверяясь, что бургеров у нас поровну. Гилберт Кони был
крупным парнем с золотым, как я подозревал, сердцем. А может, он просто
легко поддавался обучению. Другие парни Минны хоть и дивились моим тикам и
навязчивым состояниям, но раздражались и побаивались, что совершенно
волшебным образом делало этих ребят сговорчивыми и послушными.
Вот из-за угла вышла какая-то женщина. Поднявшись на ступеньки дома,
она шагнула к двери. Короткие темные волосы и квадратные очки - вот все, что
я успел заметить, перед тем как она повернулась к нам спиной. На ней был
жакет горохового цвета. Черные кудряшки на шее, мальчишеская короткая
стрижка. Лет двадцать пять, судя по всему, а может, даже восемнадцать.
- Она входит в дом, - заметил Кони.
- Посмотри-ка, у нее ключ, - промолвил я.
- И чего от нас ждал Фрэнк?
- Он хотел, чтобы мы просто наблюдали. И делали заметки. Который час?
Кони смял очередную обертку от бургера и указал рукой на отделение для
перчаток.
- Вот ты и делай заметки, - проворчал он. - Сейчас шесть сорок пять.
Я постучал рукой по пластмассовой крышке отделения для перчаток, и она
издала изумительный звук, свидетельствующий о том, что бардачок пуст. Я
сразу понял, что этот звук мне потом захочется повторить, и вытащил из
бардачка записную книжку. "Девушка", - записал я. Потом перечеркнул это
слово и написал снова: "Женщина, волосы, очки, ключ, 6:45". Я писал это для
себя, чтобы иметь потом возможность описать женщину Минне. Если это
понадобится. Потому что, насколько мы знали, он мог хотеть, чтобы мы просто
напугали тут кого-то или дождались какой-то посылки. Оставив записную книжку
на сиденье рядом с пакетом бургеров, я захлопнул крышку бардачка, а потом
еще шесть раз постучал по пластмассе, чтобы уменьшить давление в мозгу и
послушать тот самый пустой звук, который мне так понравился. Шестерка
оказалась счастливым числом этого вечера - шесть бургеров, шесть сорок пять.
А потому и шесть ударов по крышке отделения для перчаток.

Для меня трогать и считать предметы, повторять слова - это и значит
жить. Туретт - это всего лишь одна большая жизнь, в которой все связано со
всем, все вытекает одно из другого. Мир (или мои мозги, что одно и то же)
снова и снова указывает мне на это. И я постоянно, упорно ищу эти связи.
А разве жизнь бывает иной? Если бы вы побывали в моей шкуре, вы бы
знали ответ.