"Дорис Лессинг. Трава поет" - читать интересную книгу автора

лишь в нескольких сотнях ярдов от дома. Может, струсил и сбежал? "От таких
молодых англичан, как этот Марстон, - думал Слэттер, - можно ждать чего
угодно". Он с неизменным презрением относился к англичанам с вежливыми
лицами и вкрадчивыми голосами, при этом восхищаясь их манерами и
воспитанием. Его собственные сыновья, которые теперь уже успели вырасти,
были настоящими джентльменами. [22] Слэттер потратил кучу денег, чтобы они
ими стали, но вместе с этим теперь их за это презирал. В то же время он
гордился детьми. Эти противоречия проявились и в его отношении к Марстону: с
одной стороны, суровом и равнодушном, а с другой - несколько пристрастном.
Но в данный момент Слэттер не испытывал ничего, кроме раздражения.
На полдороге машину затрясло, и Слэттер, выругавшись, остановился.
Прокол, да не один, а целых два. На красной глине дороги лежали осколки
битого стекла. Раздражение нашло выход в безотчетной мысли, промелькнувшей в
голове: "Ну, правильно, у Дика валяется стекло на дороге, чего еще ждать".
Однако теперь Тернеру предстояло стать объектом жгучей, покровительственной
жалости, поэтому вся злость Слэттера обрушилась на Марстона, который, как
ему казалось, неким образом должен был предотвратить убийство. За что парню
платят? Зачем его нанимали? Однако, когда речь шла о белых, Слэттер был
человеком по-своему справедливым. Он взял себя в руки и принялся латать
прокол и менять колесо, работая прямо в красной дорожной грязи. Ремонт отнял
у него три четверти часа. Закончив трудиться, Слэттер поднял с земли осколки
зеленоватого стекла и швырнул их в кустарник. Волосы и лицо его были мокрыми
от пота.
[23]
Когда Слэттер наконец добрался до дома, он разглядел сквозь кусты шесть
поблескивавших на солнце велосипедов, прислоненных к стене. Рядом с домом
под деревьями стояло шестеро полицейских-туземцев и вместе с ними Мозес, у
которого были скованы спереди руки. Солнце отражалось от наручников,
велосипедов, густой, промокшей листвы. Стояло влажное жаркое утро. На небе
царило буйство утративших грозовую мрачность туч, напоминавших теперь груды
грязного белья. В лужицах на белесой земле отражались сверкающие небеса.
Слэттер подошел к полицейскому, который отдал ему честь. Полицейские
были одеты в фески и причудливую форму. Мысль о причудливости формы не
пришла в голову Чарли, который предпочитал, чтобы его туземцы придерживались
какого-нибудь одного стиля и носили либо европейское платье, либо
набедренные повязки. Он не переносил, когда туземец был наполовину одет как
дикарь. При отборе полицейских в первую очередь учитывались их физические
данные, поэтому все они были крепко сложены, однако при этом меркли рядом с
Мозесом - настоящим исполином, черным как вакса и одетым в майку с шортами,
которые были сейчас влажными и перемазанными в грязи. Чарли встал прямо
перед убий- [24] цей и посмотрел ему в лицо. Мозес равнодушно глянул на него
в ответ. Его глаза ничего не выражали. Лицо же Чарли не могло не вызвать
любопытства: на нем читалось торжество, смешанное с жаждой мщения и страхом.
Но кого тут было бояться? Мозеса, который, считай, уже был покойником?
Однако Слэттер казался взволнованным и обеспокоенным. Потом вроде бы ему
удалось взять себя в руки. Он повернулся и увидел перемазанного грязью Дика
Тернера, стоявшего в нескольких шагах от него.
- Тернер! - властно произнес Слэттер и замер, вглядываясь в его лицо.
Похоже, Дик его не узнавал. Чарли взял его за руку и потащил к своей
машине. Тогда он еще не знал, что Тернер не в себе, в противном случае