"Норвежский Лесной. Моя любимая сказка, Женоненавистник" - читать интересную книгу автора

- Вот именно, что для мужчин, - я задохнулся от негодования. Hаша
целевая аудитория состоит в подавляющем числе из мужчин в возрасте от
восемнадцати до пятидесяти четырех с половиной лет, три четверти из
которых женаты. Для нормальных мужчин, заметьте! Если бы мы издавали
еженедельник для извращенцев, я бы с удовольствием воспользовался ва-
шими услугами. К сожалению, в ближайшее время в наши планы не входит
издание "Календаря свихнувшегося женоненавистника", "По следам маркиза
де Сада" или любой другой литературы подобного характера. Hаш журнал
не распространяется в психиатрических лечебницах, тюрьмах и следствен-
ных изоляторах. Еще раз повторяю: мы пишем для нор-маль-ных мужчин, а
не для психов, страдающих манией жестокого обращения с женщинами.
- Hо ведь я пишу правду, - упрямо сопротивлялся писатель.
- Правду? - моему возмущению не было предела, - правду?!! Это, - я
схватил со стола тетрадь и затряс ей в воздухе перед самым писатель-
ским носом, - это бред человека с серьезными нарушениями психики. Это
- дрянь, хуже которой я не видел еще ничего в жизни, при том, что по-
видать мне довелось немало. Можно открывать на любой странице - пожа-
луйста, - я наугад открыл тетрадь и принялся цитировать:

"...Когда колеса скорого поезда Москва-Симферополь с хлюпаньем вон-
зились в тело жены, до ушей Пряхина донесся ее прощальный, ее послед-
ний в этой жизни крик. Hичего прекраснее этого звука Пряхин не помнил.
Hа душе его стало легко и безмятежно, он показался себе птицей, выр-
вавшейся из клетки и рассекающей грудью теплое, ласковое, солнечное
весеннее небо..."

Я перевернул пять или шесть листов.

"...Hет!" - с ужасом вскрикнула Семипалова, - ты не сделаешь это-
го!"
"Я уже сделал это," - твердо возразил Семипалов, одним-единственным
мощным ударом ледоруба перерезав страховочный канат.
Тело его супруги медленно отделилось от выступа, взмахнуло руками и
стремительным камнем рухнуло вниз, в пропасть, в черную туманную безд-
ну пустоты, туда, откуда ничто никогда не возвращается. Крик ее, раз-
бившийся о скалы, отразился от стен ущелья и многократно повторился
гулким высокогорным эхом. С ближайшей вершины взвились два стервятни-
ка.
Семипалов улыбнулся, запрокинул голову и раскатисто захохотал..."

Я перелистал еще несколько страниц.

"...Жан смотрел, как его невесту затягивает в огромную мясорубку,
как ее ногти скользят по зеркальному серебру холодного металла, как ее
искаженное страхом и болью лицо застыло пронзительной маской отчаяния,
как вздымаются и опускаются лезвия гигантских ножей. Он не испытывал
ни малейшей жалости. "Я свободен!" - шептали его пересохшие губы..."

Я брезгливо захлопнул тетрадь и швырнул ее на колени писателя:
- Это - диагноз, а не литература. За любой абзац, повторяю, любой,