"Н.С.Лесков. Белый орел (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

вам дам знать, когда вернуться. Какая у вас последняя награда?"
Я отвечаю:
"Владимир второй степени с короной".
Граф снял своей огромной рукою его известный тяжелый бронзовый
пресс-папье "убитую птичку", достал из-под него столовую памятную тетрадь, а
правою рукою всеми пятью пальцами взял толстый исполин-карандаш черного
дерева и, нимало от меня не скрывая, написал мою фамилию и против нее "белый
орел".
Таким образом я знал даже награду, которая ожидала меня за исполнение
возложенного на меня поручения, и с тем совершенно спокойный уехал на другой
же день из Петербурга.
Со мною был мой слуга Егор и два чиновника из сената - оба люди ловкие
и светские.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Доехали мы, разумеется, благополучно; прибыв в город, наняли квартиру и
расположились все: я, мои два чиновника и слуга.
Помещение было такое удобное, что я вполне мог отказаться от
удобнейшего, которое мне предупредительно предлагал губернатор.
Я, разумеется, не хотел быть ему обязан ни малейшей услугой, хотя мы с
ним, конечно, не только разменялись визитами, но даже я раз или два был у
него на его гайденовских квартетах. Но, впрочем, я до музыки не большой
охотник и не знаток, да и вообще, понятно, старался не сближаться более, чем
мне нужно, а нужно мне было видеть не его галантность, а его темные деяния.
Впрочем, губернатор был человек умный и ловкий и своим вниманием мне не
докучал. Он как будто оставил меня в покое возиться с входящими и исходящими
регистрами и протоколами, но тем не менее я все-таки чувствовал, что вокруг
меня что-то копошится, что люди выщупывают, с какой бы стороны меня уловить
и потом, вероятно, запутать.
К стыду рода человеческого должен упомянуть, что не считаю в этом
совсем безучастными даже и прекрасный пол. Ко мне стали являться дамы то с
жалобами, то с просьбами, но при всем этом всегда еще с такими планами,
которым я мог только подивиться.
Однако я вспомнил совет Виктора Никитича, - "посмотрел построже", и
грациозные видения сникли с моего, неподходящего для них, горизонта. Но мои
чиновники имели в этом роде успехи. Я это знал и не препятствовал им ни
волочиться, ни выдавать себя за очень больших людей, за каких их охотно
принимали. Мне было даже полезно, что они там кое-где вращаются и
преуспевают в сердцах. Я требовал только, чтобы не случилось никакого
скандала и чтобы мне было известно, на какие пункты их общительности сильнее
налегает провинциальная политика.
Они были ребята добросовестные и все мне открывали. От них все хотели
узнать мою слабость и что я особенно люблю.
Им бы поистине этого никогда не добраться, потому что, благодаря Бога,
особенных слабостей у меня нет, да и самые вкусы мои, с коих пор себя помню,
всегда были весьма простые. Ем я всю жизнь стол простой, пью обыкновенно
одну рюмку простого хересу, даже и в лакомствах, до которых смолоду был